– Решаю проблемы. Сейчас сюда приедет Бриер, и я с радостью ему тебя отдам, – говорила и наслаждалась его нарастающей паникой.

– Ты в своем уме? Меня нельзя ему отдавать? Он же меня убьёт!

– А мне что с того? Ты доказал, что способен только доставлять проблемы. Зачем мне они? – Я выставила руку вперед, рассматривая свой маникюр и краем глаз замечая, как, корячась, Даниэль пытается вылезти из котла, но у него ничего не выходит. – Зря стараешься, он заколдован. Тебе из него не выбраться.

И в доказательство моих слов брат соскользнул с бортика в сотый раз и пошел ко дну. Выплыв на поверхность, он беспомощно схватился за край и взмолился:

– Мизриэль, пожалуйста, не выдавай меня! Я на все согласен! Я все отдам: и пять миллионов, и все, что украл раньше! Только не выдавай!

Мои губы изогнулись в победоносной улыбке.

– Тогда контракт.

– Какой контракт? – насторожился бес.

– Контракт, по которому я отдам за тебя долг. Но ты же не думаешь, что я поверю только твоему слову?

– Хорошо, я согласен на контракт. Только прочту разок.

Я щёлкнула пальцами, и под котлом появилась пламя.

– Читай сколько угодно, главное – не сварись.

В раскрытой ладони появилась бумага – я уже давно раздумывала над её содержанием, но сегодняшняя выходка Даниэля, все расставила на свои места. Я протянула брату контракт.

– Может, уберешь огонь? Он мне мешает думать.

– Он помогает тебе решать быстрее.

Держась рукой за чугунный край, он читал условия.

– Это неприемлемо! – возмутился он. – Это рабский договор.

– Разве? – наигранно изумилась и сделала огонь под котлом сильней. – Ты всегда можешь отказаться. Только долго не раздумывай. Бриер, наверное, захочет сам с тобой разобраться, а не получить уже вареный кусок мяса.

Даниэль отскочил от края чана, который быстро раскалился. Вода начинала закипать, а красное лицо брата говорило, что очень скоро он примет верное решение.

– Ладно. Давай перо. Я подпишу.

Обменяв перо на бумагу, которую я придерживала, Даниэль поставил подпись.

– Благодарю, – свернула сверток, и он снова исчез туда, где мой брат никогда его не найдет.

Серебристый туман спиралью опустился с наконечников вил к основанию и пополз над землей, возвращая нас обратно в особняк де Вьер. Мокрый Даниэль укутался в одеяло.

– Ты исчадье ада, Мизриэль. Более жестокого создания я не видел никогда в жизни.

Я ухмыльнулась.

– С возвращением в семью, братец.

***

Воскресный покер – традиция, которую я не готова была отменять даже ради моего ненаглядного братца. Но оставлять этого недотепу без присмотра опасно, только личный контроль и только под моим наблюдением. Контракт обрезал ему все пути отступления, но, зная его ушлость, я предпочитала не спускать его с короткого поводка.

Как бы ни противился родственник, но участвовать в воскресных посиделках ему все-таки пришлось. Даниэля де Вьера знали все собаки в округе, а вот Элла де Вьер – несчастная вдова, была личностью новой. После того, как швея подогнала по фигуре Даниэля пару моих платьев, а цирюльник продал пшеничного цвета парик, Элла де Вьер стала весьма приличной бесовкой. Образ несчастной вдовы невозможно было связать с Даниэлем, настолько было удачным преображением. Но, к сожалению, манеры у него остались мужские.

Дворецкий сообщил о прибытии гостей, и я спустилась на веранду. Погода стояла прекрасная: солнечные лучи золотили крышу беседки, увитой декоративным виноградом. Внутри стоял столик, и на своих привычных местах расположились две мои старые подруги: Болотная Ведьма и Злая Мачеха.

– Мизриэль, душечка, – поцеловала меня в щеку Болотная Ведьма, – ты хорошеешь с каждым днем.

– Спасибо, дорогая.

– Действительно, так изменилась, – подхватила её Злая Мачеха, повторяя наш обряд приветствия, – неужто нового любовника завела?

Я села за стол, расправив складки платья, под пытливыми взглядами подруг.

– Вы уже знаете?

Дамы переглянулись. Раздавая карты, заговорила Злая Мачеха:

– Весь город гудит. Говорят, Себастьян Бриер хвастается, что поймал главную чертовку за хвост, и ты у него ходишь в любовницах.

– Мерзкий лжец! – ядовито произнесла.

– Ох, дорогая, зачем же так?! – всполошилась Болотная Ведьма, уставившись на мою ладонь.

Я не заметила, как смяла в руках карты. Как же мечтала, чтобы на месте карт была шея ведьмака.

– Так, значит, у вас нет… обоюдной симпатии? – уточнила Злая Мачеха, бросив пару золотых на сто, поднимая ставку.

– У меня к нему одно чувство, и оно диаметрально противоположно симпатии.

– Странно. Зачем тогда такое говорить? – добавила Болотная Ведьма.

Я с горечью вздохнула. Вдаваться в подробности нашего договора с мерзким гнусным типом мне не хотелось, но и умолчать о случившемся я не могла.

– Дело в том…

– Кхе-кхе, – раздалось за спиной, отвлекая от разговора. Элла де Вьер во всем её великолепии заняла последнее свободное место за столом.

– Это моя кузина – Элла де Вьер, чертовка.

– Вы тоже исполняете желания, как Мизриэль? – спросила Болотная Ведьма.

– К сожалению, нет, – ломаным голосом сказал Даниэль.

– Элла… лишилась лицензии, – солгала я. Будет трудно объяснить, как приличная миледи умудрилась напиться до беспамятного состоянии и обменять свою силу на пару бутылок крепкого. – Муж Эллы сильно болел, и ей пришлось продать лицензию, чтобы оплатить услуги лекаря.

– Это так героично! – сказала Болотная Ведьма. – Восхищаюсь вами.

– А муж пошел на поправку? – заволновалась злая Мачеха.

– Нет. Элла – вдова.

– Жорж был хорошим бесом. В нашем городе никто не мог сказать плохого слова о нем.

Я покосилась на брата – в прошлый раз мужа звали Бенджамин. Даниэль еще рассказывал о достоинствах своего воображаемого супруга, выдавливая из моих подруг скупые слезы.

– Мизриэль, так что же случилось у тебя с Себастьяном Бриером? – спросила Злая Мачеха, утомленная рассказами Эллы.

– Я должна ему деньги… Очень большую сумму.

– Как ты умудрилась, душенька, связаться с ним? Он же один из самых ненадежных ростовщиков! – воскликнула Болотная Ведьма.

– Долг Даниэля. Этот недотепа втянул меня в свои грязные дела.

Злая Мачеха перетасовала колоду и раздала нам по две карты.

– От Даниэля одни проблемы. Он всегда был бельмом на вашем честном роду. Я тебе давно предлагала: в мешок его и в лесу оставить. Уже б отгоревала и жила себе спокойно.