– Запросто может быть и камень, и бумага, и всё что хочешь. Лишь бы он пробуждал в тебе силу, любопытство и надежду… У каждого мальчишки он есть! Даже если тот не знает. А потом, с возрастом, этот дар уходит. Вот тогда-то и надо бы понимать, что это и где его искать.

– У вас он тоже есть?

– Конечно!

У меня загорелись глаза:

– А что это? И как вы его нашли? Хотя, – одёрнул я сам себя, – это, наверное, секрет?

– В принципе, да, – радист понизил голос. – Но тебе расскажу. Однажды в восемнадцать лет я уехал из дома. До сих пор помню, какой сильный дождь был тогда. Вроде того, что недавно прошёл над нами… Я очень хотел приключений, опасностей, трудностей, с которыми надо бороться… И всё это сбылось, только выглядело не так героически, как представлялось в юности. У меня были друзья, на которых можно положиться. Лучших из них сейчас уже нет. Они всегда уходят очень быстро. А других и не стоит называть друзьями… Мне часто приходилось очень трудно. Но даже в самые тяжёлые моменты, когда я был совсем один и хотелось выть от тоски, я брал карандаш и писал стихи, потом брал гитару, и они становились музыкой… Это всегда помогало, давало силы. И пока ко мне приходят стихи и мелодии, я продолжаю жить. Мой мальчишеский бог там – в стихах, музыке и гитаре.

– А вы мне когда-нибудь его покажете?

– Обязательно. И гитару, и бумагу, а может, даже то, как они становятся мальчишеским богом. Но давай не сейчас. Надо на связь с Большой землёй выходить.

Мне это очень понравилось, я с готовностью кивнул.

– А ты пока ищи своего мальчишеского бога! – сказал Борис.

– Хорошо, а вы передавайте привет Большой земле!

Борис зашёл в радиорубку, а мне вдруг захотелось бежать навстречу ветру по сопкам, по мягкому ковру ягеля, перепрыгивая через камни и цветы. Бежать и бежать навстречу солнцу и морскому ветру.

Ну, я и побежал. И это было по-настоящему здорово! Во мне кипело столько сил, что я мог бы обогнуть весь земной шар! И даже после этого они бы не кончились.

Я бежал долго. Не помню сколько. И совершенно не чувствовал усталости. Ветер наполнял лёгкие, словно паруса. Мне даже казалось, что я временами летел, отталкиваясь от земли и почти касаясь руками прозрачного неба.

Потом я остановился и, оглянувшись по сторонам, произнёс:

– Скажут тоже: мальчишеский бог! А где искать-то его, а?

Постепенно я свыкся с окружающим миром, в котором не было интернета, планшетов, вай-фая и прочих привычных радостей. Оказалось, без них тоже можно жить. И жизнь стала, как бы это сказать, ближе. До неё всегда можно было дотронуться рукой, минуя стекло компьютера, попробовать на ощупь, внимательно разглядеть и оценить. Я открывал мир заново, с каждым шагом раздвигая его границы. И тот мир, в котором я находился, был таким маленьким, что каждая его часть оказывалась сродни огромной планете, мимо которой невозможно пробежать, предполагая, что встреча с ней не так уж важна и что у тебя ещё будут другие встречи, более значительные. Масштабы мира незаметно изменились. Всё, что меня окружало, становилось заметным, а после – ещё и значимым. Даже если поначалу казалось страшным, как покорёженная ржавая техника, напоминавшая погибших на планете Земля пришельцев. И вот я бродил по этой планете, изучая и вглядываясь в неё.

Оставленные посёлки на Рыбачьем не редкость. Поднимаешься чуть повыше и с удивлением обнаруживаешь, что перед тобой лежит чья-то брошенная жизнь. Один-два жилых дома, котельная, клуб с библиотекой и концертным залом, медпункт. Такая универсальная модель… Только самой жизни тут не было. Люди бросили пустые коробки зданий, как обветшалые декорации минувших дней. Интересно, с лёгкостью они покидали эти места или всё-таки со слезами?

Я спустился вниз к домам. Стало страшно, но загадочный мир притягивал и завораживал. Любопытство влекло вперёд. Безжизненные здания смотрели выбитыми окнами, и каждую секунду я был готов броситься прочь. Чтобы придать себе смелости, я поднял с земли деревянную палку и сжал во влажной ладони.

От ветра заскрипела дверь в подъезде некогда жилого дома. Я расценил это как сигнал и заглянул внутрь. Спустя несколько секунд глаза привыкли к тусклому свету. Под ногами хрустели осколки стекла. Оставленная жизнь манила к себе загадкой и трепетным ужасом.

Я поднялся по облезлой полуразрушенной лестнице. Под ногами валялось то, из чего была соткана канувшая повседневность: ненужные бумаги, раскисшие коробки, книги, изданные полвека назад, когда до моего рождения оставалось ещё несколько десятков лет…

Двери в квартиры были открыты. Не от кого, некому и нечего больше охранять. Хотя, скорее всего, здесь и раньше не очень-то запирались. Ни к чему это в пятиэтажном доме, что стоит посреди тундры.

Половицы под ногами скрипели на весь дом. Я повернул направо, на свет, который шёл от окна. За ним, точно в рамке – укрытый низким вечерним солнцем ковёр мха, голубое небо и зеркало озера. Удивительный пейзаж: красивый, яркий и чистый, только рамка ужасная – вырванный оконный проём, без стёкол и любви. Неужели человек всегда оставляет после себя такой ужас?

Рядом с окном – старый рассохшийся шкаф. Я потянул дверцу, и она жалобно скрипнула в ответ. Шкаф закачался, рассохшаяся нижняя полка накренилась, и к моим ногам выпал пакет. В нём что-то было. Я поднял свёрток. Внутри лежала плюшевая игрушка – белый ушастый заяц.

Небольшой, может, сантиметров двадцать. Удивительно, но время не оставило на нём никаких следов. Он не почернел, не был обгрызен мышами. Кто его бросил? Или, может, забыл в последний момент, уезжая? Завернул аккуратно в пакет, а наутро забыл. Так бывает. Сам сколько раз забывал. А потом плачешь всю ночь из-за оставленной игрушки и думаешь, как ей без тебя плохо… Поколебавшись, я взял зайца с собой. Вряд ли он здесь кому-нибудь понадобится.

Находка так завладела моим вниманием, что обо всём остальном я и думать забыл. А когда вышел, то чуть ли не носом уткнулся в человека, который стоял прямо перед подъездом и смотрел на меня.

В первые мгновения, повинуясь безграничному ужасу, что взорвался где-то в животе и накрыл с головы до ног, я хотел бежать. Но потом сообразил, что, во-первых, это бессмысленно: меня легко догонят – а во-вторых, не очень-то благородно. Единственное, в чём меня могли упрекнуть, – это пакет в моих руках.

Я протянул его незнакомцу:

– Это заяц. Вывалился к моим ногам, и я решил взять. Жалко как-то, что он там один…

Незнакомец смешно пожал плечами и губами:

– Никогда не интересовался плюшевыми зайцами. Это точно.

Своими рыжими волосами, короткой бородой и крепкой фигурой мужчина напоминал викинга, которые, кстати, тоже бывали в этих краях много сотен лет назад. Не хватало только шлема с рогами, круглого щита да тяжёлого меча. Вместо них – старый камуфляж поверх свитера и резиновые сапоги.