многомесячные рейсы и нередко возвращаясь в порты совсем другого бассейна. У моряков за это время набиралось достаточно много неиспользованных выходных дней, в море всегда работали без выходных, и для предоставления их отгула и отпуска необходимо было держать солидный резерв плавсостава. Моряков, проживающих в Таллине, числилось немного, жилья для семейных у пароходства не хватало, а общежитий не было.

Несколько больших комнат в крыле здания Клуба моряков на Туукри скорее походили на помещения плохой казармы стройбата, и когда я увидел их, то понял, что остановиться даже на одну ночь там не смогу. "Бичевали" в то время не только моряки, ожидавшие прихода судов. В "Мери-хате" проживали и уже давно уволенные из пароходства, в том числе и женщины. Моряки народ добрый и, имея деньги, подкармливали всех, кто "бичевал", поскольку они своими считались и рассматривались неотъемлемой частью морской жизни, примерно, как ракушки на корпусе судна, — даже те, что уже не плавал. К тому же было понятно, что избежать участи бича трудно каждому. В период ожидания судна аванса не полагалось, а в долг "бичу" могли дать только на водку. Хочешь, не хочешь, а если в Таллине у тебя родных или хороших знакомых нет, вливайся в общество живущих за счет морского братства и доброты человеческой.

Однако где-то нужно было ночевать, и я отправился в Мореходное училище. Майор Давиденко быстро нашел койку в кубрике с чистыми простынями и теплым одеялом. Заработать деньги тоже не состояло труда, у старого знакомого, "Скульптора вечности". В мастерской могильных памятников в Мяннику для меня всегда была хорошо оплачиваемая работа. А если она есть, уже не страшны ни голод, ни безделье.

Узнав о месте моей временной работы, Дорофеева сначала удивленно подняла глаза и покачала головой, а потом произнесла с довольной улыбкой: — Хорошенькое начало трудовой деятельности для будущего капитана.

Но меня это не огорчило. В кармане хрустели честно заработанные рубли, и я уже числился матросом первого класса реально существующего теплохода, на который, когда он ошвартуется у причала Таллиннского порта, поднимусь по трапу, чтобы начать свой путь на капитанский мостик. Все казалось прекрасным, и ничто не могло остановить меня на этом пути. Не радовало только отсутствие объекта моего обожания, из-за которого я решился остаться в этой "солнечной" республике. Обладательница незабываемой улыбки после окончания своего учебного заведения укатила на работу на побережье далекого Белого моря, не дождавшись меня со стажировки.

За шлифовку памятников платили неплохие деньги, которых хватало и на то, чтобы покормить и бичей. Излюбленным местом, где питались бичи, служила столовая рядом с портом и Клубом моряков на улочке, которой частично уже нет, где в полуподвале старого деревянного дома и располагалось это благословенное место. Здание было окрашено в темно- зеленый цвет и, наверное, поэтому столовую моряки величали не иначе как "Зеленым змеем". В отличие от своего недоброго названия, работали в ней очень добрые люди, с большим сочувствием относившиеся к бичам, да и вообще к морякам, и по этой причине подкармливающие их в дни безденежья бесплатно. Выражение "кормили бесплатно" не совсем верно. Работники торговли лишены альтруизма, и у буфетчицы имелась толстая амбарная книга, в которую записывались должники, как правило, обязательно и с лихвой возвращающие долги впоследствии, с приходом судна из рейса. Питание для них было одноразовым, и бичи собирались у столовой к восьми вечера перед ее закрытием. Спиртное, конечно, покупали сами, да при необходимости каждый знал, что на водку деньги одалживали всегда, и отказать в просьбе считалось великим грехом. "Зеленый змей" безо всякого преувеличения спас от голодной смерти немало моряков пароходства и не только их. В этом заведении не один десяток мореманов встретил даму своего сердца и остался верен ей на всю жизнь. О всех сторонах деятельности дружного коллектива, разумеется, не могли не знать руководители пароходства и официальные власти. Здание водного отдела милиции, созданного специально для надзора за моряками находилось на углу, как раз напротив Клуба моряков, но закрывать столовую ни у кого рука не поднялась. Ликвидирует ее позже А.В. Аносов, когда станет начальником пароходства, открыв взамен в здании Клуба моряков кафе, но преемником "Зеленого змея" "Аносовка" не станет, так как к тому времени бичи в стране "Развитого социализма" будут уничтожены как класс, доставшийся в наследство от капитализма.

* * *

В 1959 году развитым социализмом еще не пахло. Пароходство, в которое пришел Велев, было небольшим и переживало в те годы свое новое рождение. Страна, едва оправившаяся после войны, только-только приступила к строительству нового флота и расширению эксплуатационной деятельности на море. Появились деньги на закупку судов за границей, строились суда на отечественных верфях, и верфях Польской Народной и Германской Демократической Республик. Начали поставку судов верфи Финляндии, Бельгии и Голландии. Старые моряки хорошо помнят польские суда типа "Запорожье", "Чулым", "Донбасс", "Ставрополь", построенные в ГДР типа "Коломна", знаменитые финские — типа "Архангельск", бельгийские — "Салтыков-Щедрин" и замечательные ледокольные суда из Голландии — "Лена", "Обь", "Енисей" и "Индигирка". Однако значительная часть эксплуатируемого флота физически и морально устарела, обладала малыми скоростями, требовала больших расходов топлива. Если в мировом флоте к тому времени паровые суда составляли всего лишь 7 % от тоннажа, то в СССР их было 26 %, к тому же более трети всего флота имело возраст более 20 лет. Многие суда, в том числе и вновь построенные, не имели надежных люковых закрытий, надлежащих жилых и санитарно-технических условий для моряков. Но уже строились на советских судоверфях такие красавцы, как танкер "Пекин", сухогрузы "Ленинский комсомол", которые осуществят существенный провыв в нашем судостроении. Уникальным судном отечественной постройки являлся вступивший в строй атомный ледокол "Ленин" водоизмещением 19 тысяч тонн с атомной энергетической установкой мощностью 44 тысячи лошадиных сил.

Флот Эстонского государственного морского пароходство не являлся исключением, и к 1960 году он имел 43 судна общим водоизмещением 43450 тонн. Отсюда нетрудно посчитать: средний тоннаж судна оставлял чуть больше 1000 тонн. Стоит отметить, что в загранплавании к тому времени использовались только пароходы "Верхоянск", "Волочаевск", "Корсунь-Шевченковский", "Пярну" и "Тарту". Три первых были полученными по репарации немецкими пароходами типа "Ганза", два других — бывшие суда Эстонской Республики. Эпизодически совершали рейсы в порты Дании, Швеции и Норвегии суда польской постройки типа "Уральск" грузоподъемностью около 500 тонн.

ЭГМП получало большую часть судов типа "Тисса", "Тарту" и "Спартак" венгерского судостроения. К 1959 году в пароходстве уже вступили в эксплуатацию теплоходы "Данило Нечай", "Яренск", "Троицк" и следующее судно