ей в любви и словами, и телом. Мне кажется, она всегда понимала, что я чувствую. Чёрт, ну невозможно же быть такой слепой! Я готов уверить её, что это не просто прихоть, не минутное желание. Она нужна мне и сейчас, и всегда.

Оля дрожит, когда ласкаю её мягкими нажатиями и поглаживаниями. Кажется, ещё минута и она взорвётся.

- Марик… - ей пальцы вдавливаются в мою спину, ногти царапают кожу.

Отстраняюсь, взглядом умоляя, чтобы не сказала, что всё.

- Марик… защита…

Чувствую, как она краснеет от своих слов. Чёрт… я ж совсем голову потерял.

- Конечно, - киваю и целую, чтобы снять её смущение.

Тянусь к тумбочке возле кровати и открываю верхний ящик. Оля обнимает меня ногами, не выпуская из своего плена. Я сажусь, и горячие ладошки скользят по моей груди ниже. Она сжимает посильнее, и в висках врубается пульс.

- Хочешь? Сейчас? – зубами разрываю упаковку, и Оля помогает мне раскатать защиту по всей длине.

- Хочу, - короткое.

Я бы всю ночь лежал с ней рядом и целовал её восхитительное тело. Но прямо сейчас мы живём инстинктами. Просто так сложились звёзды. Главное, чтобы она не пожалела на утро о содеянном. Я очень на это рассчитываю, вернее, надеюсь. Если надо миллион раз повторю, что люблю.

Действую аккуратно и нежно, понимая, что Оля после долгого перерыва и ей может быть некомфортно. Но она довольно быстро подстраивается под меня, мы двигаемся вместе. Меня уносит. Её уносит.

А после она плачет, но это из-за чувств и эмоций, а не из-за чего-то ещё. Потому что Оля по-прежнему обнимает меня и прижимается доверчиво.

- Ты как? Всё хорошо? – провожу ладонью по её спине, когда она мы лежим рядом.

- Всё чудесно, - кивает коротко.

Хватаю её за бедро и забрасываю её ногу на себя.

- Так-то лучше.

Оля усмехается.

- Определённо. - А потом зевает. - Ой…

Я накрываю нас одеялом, не желая отпускать её, да Оля, вроде, и не собирается никуда убегать. Кладёт щёку мне на плечо и вздыхает.

Целую её в макушку, чувствуя, что любые разговоры будут лишними. Всё позже.

Глава 6

- Чёрт, - шепчет Оля, отодвигаясь к краю.

Она делает это довольно резко. И мне становится холодно.

Открываю глаза и вижу, как Оля подбирает и натягивает одежду. Утро – это холодный душ реальности. И нам придётся его принять.

- Оль… - стараюсь говорить с улыбкой, чтобы она поняла, я вовсе не шокирован и не расстроен, для меня то, что произошло естественно.

Однако она замирает, потом быстро просовывает голову в ворот пижамной кофты. Её босые ступни греются о тёплый пол из светлого ореха.

- Вернись в кровать, - говорю ей.

Судя по мрачному свету с улицы ещё довольно рано. Мы можем спокойно поговорить. Для этого не обязательно сидеть по разные стороны кровати, можно ведь и обнявшись всё спокойно обсудить.

Оля качает головой. Отрицательно. И мне становится ещё холоднее от этого.

- Я… я… прости, ладно? Прости, Марик.

У неё мягкий нежный голос. Испуганный, правда. Неужели она меня боится?

- За что простить? Мы занялись любовью. Кажется, никто не возражал. За что ты извиняешься?

Она трёт ладонями лицо, будто пытается стряхнуть то ли остатки сна, то ли ночного наваждения.

- Пожалуйста, не усложняй. Я… я сейчас заберу Диану, и мы уедем.

Хмурюсь, потому что думаю, может, я чего не догоняю? Может, я заставил её сделать что-то, чего она вовсе не хотела? Вынудил согласиться на секс со мной? Или Оля решила броситься во все тяжкие, а теперь муки совести одолели?

За то, что использовала меня?

Так она думает?

Живём один раз, эге-гей, делаю что хочу, гори оно огнём и всё в таком духе?

Ну нет, Оля не такая, она не использует людей, это точно. По крайней мере, хочется верить, что я её знаю и не ошибаюсь.

- Зачем тебе уезжать? Вы же приехали на выходные. Ну?

- Марат, - она вздыхает и медлит. – Мне просто надо уехать, ладно? Я не могу… Мне жаль, что это произошло. Я не собиралась… Это… это неправильно по отношению к тебе.

Чего?

Она на мгновение смотрит на меня прямо, и я вижу слёзы. Парочка катится по щеке. Оля их быстро смахивает, а затем стремительно выходит за дверь, которую прикрывает за собой. Плотно и основательно. Будто ставит точку.

Я не успеваю ничего ответить. О-о-о, я бы ей многое, конечно, сказал. А теперь думаю, что бежать следом и выяснять отношения при ребёнке – не лучшая идея. Что я получу? Новый поток извинений, сопротивление до победного и неопределённой степени истерику?

Разве этой ночью я не дал ей то, чего она хотела? Даже сейчас я это ей даю – оставляю одну, раз не хочет общаться. Может, ей просто нужно время, чтобы всё переварить? Может, она остынет и вернётся? Очень надеюсь, что, когда шок пройдёт, Оля взглянет на ситуацию под другим углом. Ну а если нет, тогда придётся ей помочь. Случилось то, что случилось. И это было прекрасно.

Если же она будет тонуть в сожалениях, это убьёт меня.

Почему-то перед глазами всплывает старое фото меня и брата. Мы на даче у родителей, мне только исполнилось пятнадцать, а Матвей старше и опытнее и пытается изображать наставника. Отец снял нас смеющимися, Матвей обнимает меня за плечи и что-то говорит. Что именно, я уже не помню. Но я никогда не раздражался, если он включал менторский тон, считал это забавным.

А теперь что?

Я много лет любил его жену.

А сегодня ночью трахнул её.

Кого пытаюсь надурить? Оле плохо и, естественно, она сожалеет.

Для неё я брат мужа. Часть семьи. Но не любимый и не тот, кто её любит. Тем более, я ни разу открыто не говорил о своих чувствах.

Всё запуталось. Чертовски сложно стало.

Знаю, что Оля чувствует себя виноватой. Потому что переспала со мной, потому что что-то чувствует ко мне. Может, так и есть? Конечно, думает, что виновата, потому что я брат Матвея.

Мне бы хотелось её успокоить, но я точно последний человек, которого она сейчас хочет видеть. Это понятно по тому, как она улепётывала из моей спальни.

А теперь и из дома.

Я слышу звук двигателя, она уезжает.

Несколько минут спустя я встаю, натягиваю штаны и выхожу в