Одним словом, Денис Иванович жил обычной жизнью неудавшегосяхудожника, перебираясь случайными заработками и рассчитывая поправить свои делав будущем. Он даже не мог предположить, что судьба уже приготовила его киспытанию…

В этот день он проснулся, как обычно, рано, в седьмом часуутра. За окнами было еще темно. Он был «жаворонком», а Рита была «совой», и этонесколько скрашивало их жизнь. Он засыпал в десять и просыпался в шесть, а оназасыпала в четыре и просыпалась в полдень. Спешить все равно было некуда.Деньги из Тулы все еще не пришли, а сегодня нужно было делать очередныепокупки. Он поднялся, с отвращением посмотрев на громко храпевшую рядом Риту.«Наверно, этот храп у нее из-за лишнего веса», — недовольно подумал он. ДенисИванович прошел в ванную комнату. Зубная паста давно закончилась, и он чистилзубы мыльной водой. Он с отвращением посмотрел на себя в зеркало. Рыжеватыесвалявшиеся волосы, явно наметившаяся лысина, крупный нос, мешки под глазами.Он даже не выглядел на свои сорок шесть. Из зеркала на него смотрел мужчина,которому можно было дать не только пятьдесят, но и все шестьдесят лет. Онвыключил свет и вышел из ванной. Сегодня можно было обойтись без бритья, онбрился только два дня назад, а вообще он решил, что можно бриться раз в тридня. В темноте он задел ногой швабру, и она с грохотом упала на пол.

— Проснулся наконец, — сказала сквозь зубы Рита,повернувшись на другой бок.

— Мне кто-нибудь вчера звонил? — спросил он вместоприветствия. Они уже давно не говорили друг другу ненужных слов.

— Павел звонил, — сообщила она, не открывая глаз. — Ясказала, что ты уже спишь. Позвони ему.

— Подождет, — отмахнулся Денис Иванович. Павел Муженин былтем самым художником, который одолжил ему пятьдесят долларов еще месяц назад.«Наверно, потребует возвратить долг, — огорченно подумал Булочкин, — нужнобудет попросить, чтобы подождал». Когда переведут деньги из Тулы, хотя нет,оттуда переведут только четыре тысячи, и он не сможет отдать почти половинуПавлу. Нужно, чтобы Павел подождал еще немного. А сколько немного? «Нет, получуденьги из Тулы и сразу уеду в Нижний Новгород. Иначе не смогу заработать ивернуть долги».

Он прошел на кухню. В холодильнике опять ничего не было.

— Где яйца? — крикнул Булочкин. — Вчера было два яйца. Гдеони?

Она не ответила. Он вернулся в спальню и толкнул жену в бок.

— Нету, — недовольно сказала Рита, открыв один глаз.

— Как это нету? — заволновался Денис Иванович. — Где яйца?

— Я приготовила себе вчера яичницу из одного.

— А второе? — крикнул он, выходя из спальни. Собственно, емууже было все равно, но следовало покричать, хотя бы по инерции.

— Я сожгла яичницу и приготовила себе снова, — проворчалаРита. — Мне как раз позвонила Нюся. Отстань, Булочкин, дай мне поспать.

— Ну и дура, — приглушенно сказал Денис Иванович. Непонятнобыло, к кому это относится, к Рите или к Нюсе. Хотя, наверно, относилось кобеим.

Больше всего на свете Дениса Ивановича раздражало, что онаназывает его по фамилии. Почему-то Рита никогда не называла его по имени. Онпрошел на кухню и посмотрел в хлебницу. Там лежала надкусанная черстваябулочка.

«Ну и черт с ней», — подумал Денис Иванович и, налив себегорячей воды, взял ложку кофе. Кофе был местный и подозрительно вонял, но надругой напиток у них не было денег.

Выпив свой суррогатный кофе и съев надкусанную булочку, онподнялся из-за стола. Настроение было паршивое. Он даже не знал, чем емусегодня заниматься. Нужно все-таки позвонить Павлу. Он посмотрел на часы. Семьчасов утра. Павел, наверно, еще спит. Ну и черт с ним. Пусть не спит. Еслизвонит сам в двенадцать часов ночи, прекрасно зная, что Денис Иванович засыпаетв десять. Все равно неудобно.

— Нужно купить хлеба и картошки, — вспомнил Денис Иванович.

Он не любил ходить по городу днем, когда можно быловстретить кого-то из знакомых. Гораздо лучше ходить за хлебом ранним утром,когда никого из знакомых художников не встретишь на улице. Большинствотворческих людей обычно бывают «совами». И в его положении гораздо лучшевыходить за хлебом ранним утром, когда все знакомые видят сны. Булочкинвздохнул и отправился одеваться. Погода была уже достаточно теплой, но март ещене закончился, и, значит, можно было надеть свою дубленку. Он натянул дубленкупрямо на домашнюю замызганную водолазку. Затем взял ключи и вышел из дома. Такначался этот день его жизни. Но он еще не знал, что день этот — оченьнеобычный.

Было еще темно, когда он вышел во двор. Его внимание привлекавтомобиль милиции, стоявший у третьего подъезда. Денис Иванович увиделдворничиху, которая поднималась раньше всех, чтобы убрать двор. Во дворвыходили подъезды сразу трех домов, и она всегда жаловалась Денису Ивановичу,что получает за этот двор, как за уборку одного дома, тогда как ей должныподнять оплату в три раза.

— Что случилось? — спросил Булочкин, обращаясь к ЕкатеринеВасильевне.

— Вчера здесь человек разбился, — охотно объяснила она, —бегал по двору, залез на пожарную лестницу и упал с третьего этажа. Ну его,раненого, и увезли в больницу. И милиции было столько, понаехали отовсюду. Всеквартиры вчера обыскали. Какой-то большой начальник приехал и приказал всеквартиры посмотреть. Весь день искали, всех жильцов беспокоили. Вы разве вчеране слышали?

— Я работал и не прислушивался, — ответил Денис Иванович. Онуже хотел пройти дальше, когда она сказала:

— Весь день деньги искали. Говорят, мужчина какой-тобриллиант бросил, вот его и искали.

— Какой бриллиант! — махнул рукой Булочкин. Что ему, делать нечего— с бриллиантом бегать?

— Бегал, — убежденно сказала Екатерина Васильевна, — вот ониэтот бриллиант и искали. Всех жильцов предупредили, что, значит, сумку ищут. Ноничего не нашли.

— Глупости какие, — вздохнул Денис Иванович, — совсем нечемзаниматься нашей милиции. Лучше бы за порядком следили. По улицам ходитьневозможно, всюду шпана, бандиты. Сколько воров везде! А они какой-то бриллиантищут у психа. И почему в сумке?

— Он его туда спрятал, — убежденно сказала дворничиха. —Только я думаю, что они ничего не найдут.

— Почему не найдут? — усмехнулся Булочкин.

— Сами милиционеры и забрали. — Она оглянулась на машину, вкоторой дремали двое сотрудников. — Вот они и унесли сумку с бриллиантом. Алюдей понапрасну беспокоят.

— Может быть. — Он повернулся и пошел в сторону магазина.Потом обернулся и посмотрел на подъезд. Неужели действительно кто-то потерялтам бриллиант? Откуда он был у неизвестного? И зачем ему прятать его в сумку?Хотя какая ему разница, ему надо купить хлеба — только и всего.