Но есть рядом с планетарием постройки, которые стоят здесь больше трёх веков, с XVII века. Скажем планетарию «спасибо!» и представим, что его ещё нет… И окажемся в том времени, когда все мужчины на русской земле бородатыми ходили, даже царь-батюшка бороды не брил, когда одевались богатые люди в кафтаны цветные, а девицы-красавицы носили сарафаны яркие и кокошники, жемчугами и золотом вышитые. Добро пожаловать в сказку XVII века!

Стоит-красуется на Волге славный город Ярославль. Большой город, но ремесленникам-мастерам да купцам и в таком городе тесно, растут вокруг него слободы-посёлочки. Одна из слобод недалеко от Которосли стоит на том самом месте, куда мы пришли. Название у этой слободы смешное – Киселюха. Кисель в ней, конечно, любят, ведь это старинное русское угощенье, но назвали слободу так потому, что земля здесь на кисель похожа: мокрая, вязкая, после дождя идёшь – еле ноги из грязи вытаскиваешь. Болото, одним словом, да ещё ручьи к Которосли бегут. Самый большой из них Ершов ручей называется. (Он был как раз там, где сейчас улица Чайковского идёт.) Все в городе знают, что Киселюха на мокром месте стоит, даже церковь, которую построили здесь жители в честь своего любимого святого – Николая Угодника, чтобы от других Никольских церквей отличать, назвали Никола Мокрый.

Вокруг церкви и по берегам Ершова ручья избы слобожан стоят. В середине – большие, нарядные. Народ здесь живёт небедный, всё больше торговый. Нагружают честные купцы корабли свои товарами ярославскими, по Которосли, по Волге везут в страны далёкие, возвращаются с хорошим барышом и с заморскими товарами. Если повезёт, конечно.

Самый богатый, самый уважаемый в слободе купец – Гордей Семёнович. Вот он сам с крылечка своего дома спускается, подковками по ступенькам постукивает, бороду поглаживает, улыбается. А что ему не улыбаться?! Его корабли с товарами каждый год в заморские страны плавают, богатство у него немереное. Палаты он себе каменные построил. Другие купцы, даже побогаче, в деревянных избах-теремах живут, по старине. А Гордею захотелось, чтоб было у него жильё, как у бояр московских, как у владыки-митрополита, как у самого царя-батюшки, – из кирпича! Вот и выстроил дом ладный, просторный. Внизу – подклет с кладовками-палатками, где товары да припасы хранить можно, над домом – высокая тесовая крыша, трубы с нарядными дымниками. А выше подклета, ниже крыши – жильё: и сени, и жилые покои с окошками. В частые переплёты оконных рам заморское, дорогущее стекло вставлено, снаружи вокруг окон наличники красивые из кирпича выложены. Не дом, а загляденье! Но больше всего гордится Гордей не богатством, не домом, а дочками-умницами, красавицами. Трое их у него, все – невесты на выданье.

Бывает, сидят купцовы дочки под окном, рукоделиями занимаются и про женихов заговорят. Старшая хвастает: «Я замуж только за молодого князя выйду! По городу будем с ним в золочёной карете кататься, все перед нами шапки снимут, все нам поклонятся!» Средняя говорит: «А я за богатого купеческого сына пойду. На его богатство да моё приданое мы свою карету золотом в три слоя покроем, нам все поклонятся да ещё завидовать будут!» А младшая дочка, Настенька, молчит. Пристанут к ней сёстры, о каком, мол, женихе мечтаешь, у неё один ответ: «За кого батюшка выдаст, за того и пойду». А глазки грустные-грустные. Никому не говорила, что давно ей нравится Иванушка – паренёк, что по соседству живёт. Да только беден Иван: с детства сиротой остался, живёт своим трудом. Горшки, кринки глиняные делает.

Хорошая у него посуда получается: прочная, лёгкая, красивая. И на базар вынесет – мигом разбирают, но на таком товаре много не заработаешь. Сам Иван целыми днями в мастерской работает, вечно у него рубашка глиной испачкана, а как обжигает горшки, так, бывает, и сажей перемажется. Знает Настя, что никогда гордый отец не согласится её за такого бедняка-замарашку выдать.

Вот опять весна пришла, снова собираются купцы ярославские с товаром в дальние страны. И Гордей Семёнович корабли нагрузил. Стоят Гордеевы корабли на Которосли, молодцы-работники паруса белые налаживают, в путь собираются. А Гордей с дочками прощается, наказы даёт да спрашивает: «Дочери мои милые, дочери мои любезные, какие подарки вам из дальних стран привезти?» Старшая попросила зеркальце волшебное: смотришься в него, и красота твоя возрастает. Средняя, любознательная такая, просит привезти блюдечко с золотой каёмочкой, в серединке которого можно увидеть всё, что в мире делается, всё, что узнать пожелаешь. А младшая, Настя, ничего себе не просит. «Возвращайся, батюшка, благополучно да поскорее», – вот и весь сказ. Насилу уговорил её: попросила она красивый цветочек привезти. «Да я для тебя ничего не пожалею, лучший в мире цветок найду!» – пообещал Гордей.

Вот идут дни за днями, за весной лето красное пришло, вот уж и осень наступила… Ждут сёстры отца, в церковь свою каменную ходят, Николе о батюшкином благополучии молятся.

И вот в один счастливый день бегут с реки ребятишки, кричат: «Возвращаются, возвращаются наши купцы!» Вся слобода на берег вышла: точно, идут корабли купецкие. Паруса потемнели и пообтрепались, а люди на кораблях радостные. И встреча была радостной: все живыми-здоровыми вернулись и с хорошей прибылью.

Гордея Семёновича дочки встречают. Старшие – сразу о подарках: привёз ли? «Привёз я вам, сороки, что просили, – улыбается Гордей старшим, – вот тебе зеркальце, тебе – блюдечко». А на младшую глянул – и погрустнел: «Не привёз я тебе, Настенька, цветочка. Какие красивые цветы видел – а люди всё говорили, что есть ещё лучше. Так и вернулся. Может быть, здесь тебя цветочек дожидается?» Обернулся купец к людям и вскричал громким голосом: «Эй, люди добрые! Прошу я вас: найдите для моей любимой дочери, для Анастасии Гордеевны, цветок, краше которого нет на свете! Кто найдёт – тому бочонок золота дам!» Заволновался народ, а тут Иван-горшечник, как всегда, глиной да сажей перепачканный, всех растолкал, вперёд вышел: «Гордей Семёнович, люди добрые! Я подарю Анастасии Гордеевне лучшие в мире цветы, дайте только срок!» Подивились люди, а Гордей согласился подождать.

Снова весна пришла, в день праздничный народ в церковь собирается. И тут Иван, умытый да принаряженный, к Гордею обращается, дескать, помнит ли Гордей Семёнович обещание своё?

– Всё помню, и слово моё купецкое твёрдо!

Тогда говорит Иван, что и он своё слово сдержал, и зовёт весь народ цветы посмотреть, оценить, хороши ли они, достойны ли, чтобы их Настасье Гордеевне подарить. Привёл Иван народ к церкви, и увидели люди красоту невиданную: по стенам церкви будто цветы распустились, многоцветные, диковинные. Кто лютик, кто незабудку увидел, а другим цветам и названия нет! Под крышей трава-мурава вьётся, вокруг окон церковных пышные венки из цветов и травок обвились. Церковь Николы Мокрого как невеста, цветами убранная, стоит!