* * *

Когда в 1982 году Павел Гусев на свой страх и риск опубликовал в «Московском комсомольце» главу из повести «ЧП районного масштаба» (о комсомольском собрании на майонезном заводе), он заработал за это «строгача» — так называли строгий партийный выговор. Имея такой выговор и еще раз проштрафившись, можно было вылететь и из партии и с работы. Гусев не мог предвидеть, что спустя два года выйдет вышеупомянутое постановление ЦК КПСС, которое в корне изменит отношение к повести партийного начальства. Но пострадал он не напрасно: на публикацию обратил внимание главный редактор «Юности» Андрей Дементьев, который и попросил автора принести рукопись в журнал. Там она вылеживалась два года, пока не подоспело постановление.

«Проблемы своих младших соратников по борьбе за коммунизм партия как направляющая сила, конечно, знала, — рассказывает Поляков. — Я бы даже сказал: знала она о неблагополучии прежде всего в собственных рядах, но, по сложившимся правилам, искала недостатки у других. Партия ведь не ошибалась, она только исправляла допущенные ошибки. Полагаю, такова особенность любой власти: авторы «шоковых реформ» во главе с Гайдаром, горячо обличавшие жестокость Сталина, — сами до сих пор не извинились за реформы «через колено». Исключение — Чубайс, который, правда, извинился не за реформы, а за несусветный гонорар, полученный за какую-то брошюрку[5].

По давней традиции, приняв постановление, в ЦК стали интересоваться, нет ли у чутких советских писателей чего-то художественно созвучного озабоченности партии делами комсомола. Спросили у первого секретаря СП СССР Георгия Маркова. Он ответил, что, кроме «ЧП…», мертво лежащего в редакционном портфеле «Юности», соцреалистическая литература ничего такого своевременно не заготовила. Связались с Дементьевым: мол, что там у вас с повестью Полякова?

— Так вы же сами запретили… — удивился он».

«Наверху» еще раз прочитали повесть и на этот раз нашли, что ее вполне можно публиковать, однако порекомендовали сменить название: прежнее, «Райком», звучало слишком обобщенно.

«Несколько дней я промучился, подбирая новое название. В голову лезла и казалась очень удачной разная чепуха, вроде «Иного не дано» или «Время — решать», но поскольку меня просили предложить три варианта, я добавил на отсев, до кучи еще и «ЧП районного масштаба». Выбрали именно его. Более того, именно это название стало идиомой и прочно вошло в русский язык».

К тому же о комсомолии, являвшейся хотя и младшей, но тоже одной из священных коров советской системы, с такой веселой вседозволенностью еще в советской литературе не писали.

…………………..

…Дальнейшие печальные события восстановить было несложно.

Оставшись в райкоме за старшего, третий секретарь Комиссарова потеряла голову из-за пионерского приветствия участникам слета и пустила все на самотек. Сложилось обманчивое впечатление, будто что-то делается, кипит работа, берутся намеченные и определяются новые рубежи, а по сути, слет, мероприятие общегородского масштаба, оказался на грани срыва. И если хоть что-нибудь сделано, то благодарить нужно вышедшего из отпуска несколько дней назад заворга Чеснокова. В распахнутом кожаном пиджаке, со свистом рассекая воздух тугим животом, он носится по райкому, звонит одновременно по двум телефонам, озадачивает сразу двух инспекторов, диктует машинистке свой кусок доклада… А может, его — на место Кононенко? В горкоме советовали.

В настоящий момент кудрявый Чесноков стоял перед первым секретарем, смотрел преданными черными глазами и, сверяясь с «ежедневником», докладывал о подготовке к слету.

— Первая позиция. Президиум. Точно будут: Ковалевский, секретарь горкома комсомола Околотков, Герой Советского Союза генерал-лейтенант Панков, Герой Социалистического Труда ткачиха Саблина, делегат съезда — она же член нашего бюро — Гуркина, ректор педагогического института Шорохов… Пока все. Нужно пригласить, только уж сам звони: космонавта, узнаваемого актера из драматического театра и обязательно ветерана, но такого, чтобы выступить не захотел, а то, помнишь, на прошлогоднем слете дед из Третьей Конной час рассказывал, как ногу в стремя ставил…

— Олег Иванович! — Шумилин невольно улыбнулся и нахмурил брови.

— Понял. Не повторится. Вторая позиция. Твой доклад. Все отделы, кроме Мухина, свои куски сдали, я их свел, Аллочка допечатывает, можешь пройтись рукой мастера.

— Фактуру по работе с подростками не забыли?

— Обижаешь, командир! Локтюков и Комиссарова расстарались. Особенно о подростках и нашем детдоме получилось здорово!

— Вот так, да? Дальше.

— Плохо с выступающими. Пропаганда пока никого не подготовила — с Мухиным разговаривай сам. Мои ребята ведут печатника, строителя и двадцатичетырехлетнего кандидата наук, представляешь? По другим отделам будут: студент из педагогического (первокурсник — ты его не знаешь), спортсмен, солдатик, от творческой молодежи, как всегда, выступит Полубояринов. Да-а, совсем забыли: от майонезного завода будет этот… как его?..

— Кобанков?

— Точно. Он к своему отчетному собранию хороший текст подготовил. Со слезой! Самородок!

— А когда у них собрание?

— Завтра. Первыми проводят.

— Вот так, да? Надо к ним съездить. — Шумилин сделал пометку на перекидном календаре.

— И последнее: школьный отдел пишет выступление на тему «За партой — как в бою!».

Краснопролетарский руководитель снова улыбнулся и спросил:

— Сколько всего выступлений?

— Девять. Из них два резервных.

— Сколько подготовлено?

— Два: Кобанков и Полубояринов…

— А слет в среду! С этого и начинал бы. Дальше.

— Третья позиция. Пригласительные билеты. НИИТД отпечатал еще в начале недели, уже разослали. Вот образец.

И Чесноков положил на стол красные глянцевые корочки с золотым тиснением.

— Красиво, — покачал головой первый секретарь. — Райком, выходит, не готов, зато билеты готовы. Дальше.

— Четвертая позиция. Скандирующая группа. Взяли молодых ребят из драматического театра; когда их слышишь, хочется встать и запеть…

— В день слета в спектакле они не заняты?

— Кто?.. Нет, наверное…

— Проверь.

— Понял. Пятая позиция. Плакаты пропаганда еще не сделала, с Мухиным разговаривай сам, у него на все один ответ: решим в рабочем порядке. Кстати, кино — в рабочем порядке — он тоже до сих пор не заказал. В последний момент, боюсь, привезет какой-нибудь «Центрнаучфильм». Ты бы позвонил, может, недублированный дадут? Актив побалуем.

— Не дадут.

— Почему?

— Вредно это!