— Рукой хоть вздрочни, будь человеком!

— Нет, пожалуйста… не заставляйте…

Он отходит и небрежно поправляет свои вещи. Всем видом показывая, насколько его раздражает отказ.

— Коза Якутская. Теперь из-за тебя со стояком придется двигаться.

— Я вас не приглашала в уборную…

А Чудовищу ответить нечего, и он предпочитает, как всегда, нахмуриться. Приказывает мне поторопиться. Злющим демоном вылетает из сортира и хлопает дверцей так, что я думала, с петель сорвет.

Да лучше бы по мне пробежало стадо оленей, чем сейчас натягивать трусы и возвращаться обратно к этому дикарю. Он совершенно не умеет обращаться с женщинами пусть и вражескими. Я делаю шаг, не переставая ощущаться захватчика внутри себя. Мне странно, неловко, инородно в какой-то степени.

Я словно между небом и землей. Зависла в холодном эфире, как неприкаянная. Хотя почему словно? Я действительно между небом и землей на борту гудящего авиалайнера. Не знаю, что хуже плен или вынужденный брак с тяжелой подачи Айхана.

Я открываю створку и сразу натыкаюсь на пристальный недовольный взгляд и сопения.

Стоит. Кол проглотил. Зыркает с высоты своего великаньего роста. Я узнаю в нем некие дольки спесивости. Снова набрал, хотя не так давно я неплохо ему их посбивала.

Туплю секунды три в глаза Чудовища. И в темных омутах захватчика, все черти уже потонули, а мне жуть как не хочется захлебнуться. Поэтому прячу взгляд, спуская его на губы без намека улыбки, шею, как у быка. Черную футболку. Задерживаюсь на штанах. Лучше бы не задерживалась.

Теряюсь, не знаю куда себя деть и рефлекторно скрещиваю ноги как защиту. А Чудовище будто специально укладывает свою руку на пах, сжимает, демонстрируя мне, насколько он возбужден.

— Как грубо…

— Да что вы говорите? — Он отвечает с вызовом, взмахом указывает на выход. — Шевелись.

Я смотрю на пол и быстрее чем обычно проскальзываю между Чудовищем и стенкой. В проходе у кресел подпрыгиваю и кричу:

— Что с моим Хорулом?!

— Порывался спасать тебя, но мы его быстро осадили. “Спать” положили. — Слышу чей-то издевательский рык. — Пиздатый выхлоп за него получим от Грома.

Весь мой маленький мир, ограниченный железным фюзеляжем самолета, усыхает до крошки и комком застревает в горле. Сердечко уже отбивает похоронный реквий, а в ушах раздается его эхо.

Чудовище дотрагивается моей талии, поторапливая в скрытую зону. Отбрасывает ширму, пропуская вперед.

Я валюсь с ног на кресло, и боец Громова твердой скалой падает напротив. Тянется к встроенному холодильнику, достает оттуда контейнер и ставит на стол.

Я колеблюсь, боясь совершить ошибку, однако, мне придется наладить с Чудовищем контакт. Я не дура и понимаю, чтобы выжить нужно растягивать время. Пока брат не примчится за мной. Нужно попытаться войти в доверие.

Захватчик не отличается манерами и изяществом. Он очень суров, жесток. Но именно Чудовище, что невозмутимо срывает пластиковую крышку, здесь всеми управляет. Держит под контролем остервенелую стаю ублюдков.

— Как ваше имя?

Неожиданно для наемника с придохом щебечу.

— Замут.

— Эм… вы русский?

— Нет.

— Араб?

— Нет.

Варианты заканчиваются, и я никогда не слышала такого странного имени. Мысленно ликую первой победе и разрабатываю план к началу войны.

Замут достает красный кусочек из чаши и с наслаждением ест. Я почти оценила, когда он пододвинул ко мне контейнер, мол, угощайся сирая. Я действительно голодна, ведь с утра не успела выпить даже чаю. Склоняюсь, двумя пальчиками выуживаю кусок и морщусь.

— Гадость.

— Никогда не ела промороженной говядины? Ты же из тундры.

— Но не из пещеры! Как вообще можно есть сырое мясо?

— Сиди голодная.

Его милосердие вянет на стадии зачатка. Ничего не остается, как молча наблюдать за зверем. Вздыхаю, перебираю подол на платье, оборачиваюсь к окошку.

Душа падает в пятки, когда с высоты я различаю чужой город. Зеленеющую преисподнюю, в которую мне придется скоро спуститься как Маргарите. В компании сомнительного Мастера и его приспешников. Прямиком на суд Волонда. Ненавистного Громова.

— Пристегнись Снежинка, скоро посадка.

Равнодушно говорит и даже не смотрит, а утыкается в телефон последней модели. Борт начинает потряхивать, и я отчаянно впиваюсь ногтями в подлокотники. Никогда прежде не летала, но Чудовищу знать об этом необязательно. Да и он особо не рвется.

По полосе мы проносимся со скрежетом. Я на грани обморока еле различаю образы вокруг. В горле першит, дрожу и не хочу отстегивать ремень. Мой страх будто сладкий опиум действует на Чудовище. Ему нравится считывать ужас с меня подсознательно. Он уже сожрал мясо вместе с остатками моего самомнения и сейчас уверенно поднимается, вырывает ремень, и схватив меня за руку, поднимает на ноги.

— А можно мне курточку?

— Здесь тепло. Смотри не растай.

Он тащит меня вон слишком быстро, мои суетливые шаги сбиваются. Я вообще никогда не отличалась расторопностью.

— Подождите, я потеряла валенок!

— Угомонись, тут нет снега и тепло. Скидывай второй.

Босыми пятками шлепаю за Чудовищем. Оказавшись на трапе, щурюсь от яркого света и голубого неба. Кожу обдает непривычным жаром. Я вижу огромную бетонную площадку. Она пустынна за исключением таких же черных кроссоверов, на которых меня похищали из дома.

— Нет! Не заставите!

Тело начинает жечь в агонии. Я останавливаюсь вначале траппа как вкопанная, обхватываю двумя ладошками руку Чудовища. Плачу жалобно, скулю. Щекой прижимаюсь, чувствуя, как его жар разливается под кожей. Но Замут слишком могуч и уж тем более не собирается меня уговаривать.

— Как миленькая…

С хрипом заканчивает прелюдию и до боли стискивает меня под ребрами, поднимает, перебрасывает через плечо. Повисаю, вижу, как растерзанного Хорула тащат следом, но к другой машине.

— Прикройте мой зад, платье задралось.

— Я там все видел. Хотя… — Быстро спускается с траппа. Я надеялась, что Замут поправит мне юбку. Он же укладывает ладонь на обнаженные ягодицы, как на личную собственность. — Другим не позволю.

Такой же страшный наемник встречает нас рядом с кроссовером. Открывает заднюю дверцу машины. Чудовище забрасывает меня в салон.

Теперь их двое. И второй незнакомец уже заводит мотор, чтобы поскорее доставить меня Громову.

Через тонированные стекла я вижу незнакомый город, людей. Хочется выть, кричать о помощи, стучать кулаками по стеклу, но это бесполезно. Я здесь никому не нужна…