Хотя, если верить Одинцу: не можешь изменить мир, измени себя.

– Послушай, – Ноэ потянулся потереть шрамы и раздражённо отдёрнул руку, когда пальцы наткнулись на шершавость проклятой маски. – У меня появилась идея.

Ора завозилась, глянула на него одним тёмным глазом со стрелкой слипшихся ресниц – точь-в-точь настороженный ёж.

– Надо забрать у Владыки наш брачный контракт.

– Зачем? – помолчав, хрипло спросила девушка.

Хоро-оший вопрос. Действительно, зачем? Копии договора есть у папаши Роена, в магистратуре и у него самого, у Ноэ. Да даже если она все их соберёт и спалит на Королевской площади, ничего это не изменит. Хотя почему не изменит? Может, не сейчас, а в будущем? Не вечен же дражайший родственник.

Но в данный момент не это главное. Ей просто необходимо что-то такое, грандиозное и масштабное, чтоб опять поверить в собственные силы. В конце концов, они с братьями когда-то закопали тренировочные столбы. Кража брачного контракта у Властителя поступок ничем не хуже. Правда, и не умнее. Можно было придумать что-то более продуктивное.

Жаль, что не придумалось, экспромт не его конёк.

– Если контракт будет у тебя, то ты сможешь… – Эймар снова потянулся к лицу, на этот раз чтобы бровь почесать. Шестеро и Один, кто только эту маску придумал?! – Сможешь выставить свои условия.

– Я уже выставила, – Ора, длинно, но прощально всхлипнув, попыталась сесть. Отпускать её не хотелось жутко, всё равно что перчатку снимать в лютый мороз. Но он всё-таки отпустил, даже помог выпрямиться. – И что? И ничего. Я опять в этом дурацком дворце под охраной Один знает скольких экзорцистов.

– Ты всегда можешь вернуться в тот особняк, в котором жила до… До всего.

«Только через мой труп» осталось при нём. На словах же он может побыть великодушным, верно? А там что-нибудь придумает.

– Не могу, – тяжко вздохнула девушка, почесав костяшкой уголок глаза. – Боюсь. Оказывается, я теперь даже без света спать боюсь. Честно говоря, хотела сегодня в госпиталь поехать, да вот поняла, что, наверное, не смогу. – От горячей благодарности Шестерым и Одному, всем по отдельности и всем скопом,  Эймар тоже воздержался. По крайней мере, вслух ничего не сказал. – Да и не сумею я документы у Владыки забрать. Как ты себе это представляешь?

– Пока без деталей, – признался Ноэ, – но, в общем и целом, план есть. Если, конечно, ты позволишь помочь.

Девушка подобрала под себя ноги, тщательно расправила подол, отряхнула ладонь о ладонь, пощупала то, что с утра причёской было, но, видимо решила оставить всё, как есть, и только после этого посмотрела на мужа.

– Знаешь, чего я понять не могу? – спросила со смертельной серьёзностью, даже брови нахмурила. Между прочим, они были замечательными: тонкие, но очень густые и чёрные. Тётушка в купе со всеми придворными красавицами такие себе углём рисуют. – Ну вот не могу сообразить, зачем тебе это надо. Если я тебе для чего-то всё-таки нужна, то ты должен меня в подвале запереть. Особенно после сегодняшнего, – Ора покосилась на сбитый ей же сук и быстро отвела глаза. – А если не нужна, то зачем помогаешь?

Идея с запиранием ему очень по душе пришлась, Ноэ едва удержался, чтобы не кивнуть. С подвалом она, конечно, лишка хватанула, а вот где-нибудь в безопасном, но комфортном месте, куда ни один демон не доберётся... И где лошадей нет. И деревьев. И госпиталей. И раненых братьев. И вообще никого. Ну, может, кроме него.

Вот только заперев её, её же и потеряет, необратимо и безвозвратно. Останется тело, а всё остальное исчезнет. И этого допустить никак нельзя, потому что… Потому что в ней его сила, она его сила.

Кажется, Ноэ это понял давно, вот только окончательно дошло лишь сейчас – и про неё, и про него самого. Хорошо, что дошло. Плохо, что дошло, потому как раньше проще было? Ни демона подобного! Правда, сейчас всё стало ещё сложнее.

– Эймар? – позвала Ора, выговаривая его имя странно, будто не уверена была, что его именно так зовут.

– Давайте остановимся на том, что это моя прихоть, атьера, – возвестил Ноэ, вставая и подавая жене руку.

Кажется, ответ ей не слишком понравился.

Вот как отличить вежливого эльда от невежды? Да очень просто! Хам, видя дурака, так ему и говорит, мол: «Идиот ты, братец!», а воспитанный непременно найдёт способ дать понять недоумку, что у того с головой беда, но вслух ничего оскорбительного не скажет.

Лиса к воспитанным атьерам отнёс бы лишь тот, кто никогда экзорциста не только не видел, но и ничего о нём не слышал. И к тихому и, в общем-то, очень стыдному счастью Грая, сейчас фламик говорить попросту не мог – Лабиринт взял свою плату, оставив рыжего немым. Правда, это нисколько не мешало ему донести до капитана собственное мнение. Для этого благого дела брат ни сил, ни собственного лба не жалел, хлопал по нему с таким энтузиазмом, что Грай уж было забеспокоился, не случилось бы у Лиса сотрясения мозга.

Впрочем, недаром же Одинец говаривал: «Нет мозгов, нет и сотрясения!».

В последний раз возведя очи горе, будто призывая всех Шестерых в свидетели, и в очередной раз шибанув себя по лбу, фламик так и замер, видимо, окончательно обессилив от глупости командира, только головой качал, как болванчик.

Странно, но Барс с Олденом тоже почему-то своё мнение высказывать не спешили. Блондин косился куда-то в угол, машинально баюкая свою руку, будто ему на Грая смотреть было стыдно, а следопыт и вовсе пол рассматривал.

– Ну? Долго молчать будем? – наконец поинтересовался капитан.

– А что ты от нас услышать хочешь? – буркнул Олден. – Всё правильно ты решил, верно. Какая из нас теперь команда? Разве что Лис, да и то простым бойцом. Если он, конечно, знаками экзорцизмы читать не научится, – Рыжий из-под ладони так глянул на брата, что от него по идеи должна была остаться лишь горстка пепла, но красавчик по-прежнему изучал угол, поэтому гнев фламика прошёл в пустую. – Мне прямая дорога обратно в Круг. Может, примут миски мыть. Это я ещё могу. А Барс…

Олден махнул рукой. Правой. Левая, висящая на перевязи, была бесполезна, как привязанная палка: высохшая до костей, тощая, жёлтая, со скрюченными неподвижными пальцами – варёная куриная лапа, а не рука.

– Ну спасибо, – усмехнулся экзорцист и раскашлялся, согнувшись к самым коленям, занавесившись полосатыми волосами. Кашлял он долго, надсадно, словно собираясь собственные лёгкие выхаркать. Утёрся рукавом, быстро глянув на него, и снова откинулся к стене. Лицо следопыта и без того румянцем никогда не отличающееся, сейчас цветом смело спорило с побелкой. – Рано меня ещё в расход списывать. Но красавчик прав, ты всё верно решил, командир. Тебе сейчас самое время уйти.

Грай прошёлся от стены к стене, потом обратно, но остановился посередь комнаты, растёр щёку. Чувствовал себя экзорцист паршиво. Наверное, такие же ощущения можно получить, выпершись на Королевскую площадь голым, предварительно вывалявшись в перьях. Но ведь они правы, так и получалось: братья стали бесполезны для Ордена, и он решил их бросить, отправиться в поместье налаживать быт с молодой женой. И кому какое дело, что принимая решения, о них Грай даже и не думал?