Приятно, однако, горнюк побери! Она уже верит мне… но кое-какие вопросы надо сразу обговорить. Она — отражение и может просто не понимать некоторых нюансов.

— Фаи, детей, чтобы были наследники, мы усыновим, — как-то неправильно я сказал, в отцовском стиле прозвучало, так что я торопливо поправился: — Просто усыновим ребенка-сироту! Мы будем хорошими родителями… Возможно, тебе попадалась информация про магическое усыновление…

— Усыновить — это хорошо, — коза наклонила голову к плечу и о чем-то задумалась. — А своих рожать не будем?

Я непонимающе моргнул.

— Но твоя клятва…

И тут она улыбнулась мне как-то так, что у меня в очередной раз дыхание перехватило.

— Клятва никуда не делась. Я тебе объясню… точнее, расскажу, как дело было. Наверное, начать надо с того, что я не совсем Фаина Леннистон, но это ты уже знаешь. Все началось в тот день, когда поверенный огласил нам завещание отца. Узнав его содержание, Раина взбеленилась и решила, что во всём виновата старшая сестра. Ведь если бы Фаина не отказывалась от предложений руки и сердца, которые она получала раньше, завещание было бы другим. И эта дура в истерике ударила сестру вазой по голове так, что проломила ей череп. Мгновенная смерть.

Горррнюк! Это вот та рыдающая малышка, что досталась в жену второму?! Убила собственную сестру?! Прах побери… Мне что-то вдруг стало жаль брата, хотя он и был всю жизнь завистливым избалованным горнюком…

А Фаи так же задумчиво продолжила рассказывать:

— На тропе Предков Фаина встретила своё отражение, меня. Я тоже умерла в тот день в своем мире, и тоже глупо и случайно. Ну и вот… Мы поменялись жизнями. И потом в храме чужого мне, по сути, рода, я клялась не распылять в своих потомках кровь Леннистонов. Я отказалась от огня-в-крови, который оставила мне настоящая Фаи. Но не отказалась от возможности иметь детей. Я, Фаина Аркадьевна Ленина, вполне могу родить ребенка от любимого мужчины. Просто он или она не унаследует от тела черт Леннистонов и, соответственно, Леннистоном не будет. Камень рода подтвердил мою клятву, и я точно знала, на что шла. Иначе сбежала бы раньше или еще что-то придумала.

Я несколько минут переваривал ее слова. Это что же… Мы дурни и всегда считали отказавшихся от огня девушек бесплодными, потому что… Или они сами так понимали клятву, что давали зарок именно не иметь детей… Или… к горнюку! Главное-то, главное!

— У нас могут быть дети?!

— Ну я примерно полчаса уже пытаюсь это сказать, — коза закусила пухлую нижнюю губу и спрятала свои горнючьи искорки под ресницами. А у нее на носу веснушки появились… Леди в столице упали бы в обморок от такого изъяна, а я вдруг задохнулся от нежности к этим веселым солнечным пятнышкам на чуть вздернутом носике. У нас! Будут! Дети!

Я подхватил Фаину на руки и принялся целовать. У меня как затмение случилось. Кажется, она смеялась. Кажется, мы раскачали плот так, что он чуть не сорвался с привязи.

В себя пришли вечность спустя на циновке шалаша. Встретились глазами, и моя женщина с нежностью погладила меня по лицу, а потом завозилась, явно собираясь… опять улизнуть? Одевается вон. Ну горнюка ей… обработанного бальзамом! Надо ковать железо, пока горячо. Я дотянулся до бумаги, упавшей на тростниковый пол, пока мы целовались, сам перечитал текст договора, Фаине ещё раз показал.

— Леди Фаина Аркадьевна Ленина, вы согласны стать моей женой? — да, я запомнил, как зовут теперь уже мое отражение.

— Да, — просто и коротко ответила она.

И еще минут… много мы целовались, едва не порвав наш брачный договор. Но помяли основательно, пришлось аккуратно разглаживать бумагу, прежде чем я тщательно, буква в букву, выжег огнём-в-крови контракт на пластине, огнём же выжег подпись.

— Леди, каплю крови, пожалуйста.

Я с замиранием сердца следил, как девушка послушно достала шкатулку с нитками и иголками, вытащила булавку, зажмурившись, уколола палец. Алая крупная капля впиталась в металл.

— Поздравляю нас, леди Фаина, — даже не скрывая переполнявшего меня ликующего торжества, сказал я. — Отныне мы муж и жена. А я больше не несс Маубен…

— Эрвин?! — Фаи кинулась ко мне и обхватила, помогая удержать равновесие и не рухнуть от сильнейшей боли. Словно что-то жгло изнутри, а по венам вместо крови бежал раскаленный металл. Я сжал зубы с такой силой, что они, кажется, начали крошиться. Оте-ец… все же решил выжечь… Как же ты мог…

— Да едрить мать! — моя жена явно насмерть перепугалась и с неожиданной силой поволокла меня к циновке, куда и попыталась уложить. — Эрвин! Да что с тобой?!

— Старый… Горнюк… — боль перестала быть такой безжалостной, и я смог выдавить сквозь зубы ругательство. — Он глава Маубенроев… и сразу через камень рода почувствовал мое отречение… и выжег… горнюк… своей волей выжег весь огонь-в-крови из меня. И свой, и материнский… Я знал, что он может это сделать, но не думал, что это случится… так быстро и так…

— Безжалостно? — понимающе подсказала жена, быстро подавая мне плошку с водой и ласково стирая пот с моего лба. — Ты… ты правда все потерял?

— Магию и наследство? Да, я от всего отказался. Но я знал, на что иду. Так что забудь. Справлюсь. Ты же справляешься.

— Ох, Эрвин… — Фаи вдруг всхлипнула. — Я дура такая… а ты…

— А я твой муж. И я люблю тебя. Мы вместе создадим новый род и еще дадим горнюка всем этим снобам из Старого Света! — я с нежностью вытер ее слезы и притянул к себе для поцелуя. И она не стала упираться, наоборот, сама потянулась ко мне.

Поцелуй был долгим. Но прервался из-за странного звона. Причем звенело это непонятное нечто совсем рядом, чуть ли не между нами. Мы оторвались друг от друга, а потом с недоумением посмотрели на сумочку, пристегнутую к поясу Фаи. Это она звенела, светилась, а еще разъезжалась по швам оттого, что внутри нее что-то росло.

Я быстро потянулся и сорвал это неведомое и, возможно, опасное нечто с пояса моей жены. Травяной кошель развалился у меня под пальцами и на ладонь выпал…

— Ох и ни фига себе! — изумленно выдала коза, глядя на огромный, больше моего кулака, солнечный алмаз. Камень продолжал расти, светиться, звенеть… а по его верхней грани вдруг побежала острая искорка, осыпаясь алмазной пылью и гравируя на кристалле затейливым курсивом: «Леннирой — новый огонь».

— Это что такое? — еще раз озадаченно переспросила Фаи, когда искра исчезла и алмаз перестал светиться. — Это… И я так странно себя чувствую… как ласковый огонь по венам растекся.

— Это камень рода Леннирой, — я притянул ее к себе и засмеялся. Магия бушевала в теле, и я чувствовал каждой клеточкой ее возвращение. — Нашего рода! Вот уж не думал, что когда-нибудь стану основателем… Жена, нельзя терять ни минуты! Мы очень маленький род, надо срочно размножаться. Срочно!

Эрвин теперь уже Леннирой: