– А как запоминала расписание?

– Записывала в книжечку, да…

– Вот и сейчас заводи склерозник, – рявкнул Федор, –приколоти его себе на лоб! Еще неделю назад я предупредил: сегодня запись нателике, в программе Алика Войко! Ровно в девятнадцать ноль-ноль стой на улицеКоролева, у здания смотри не перепутай, их там два! Тебе нужно главное, семнадцатыйподъезд!

– Хорошо, хорошо, – забубнила я.

– Теперь, что надеть, – раздавал инструкции Федор, –значитца, так все в цветочек, полосочку, клеточку, тяпочку и капочку нельзякатегорически.

– Почему?

– Рябит на экране Голубое, зеленое, синее не надевай.

– А это отчего?

– Сольешься с фоном, у них студия цвета морской волны. Белоеи черное отбрось, слишком официально. Оранжевое, красное и фиолетовое неподойдет. Эти цвета носит ведущий.

– Что же остается? – растерялась я.

Разговор сильно напоминал игру, которой мы забавлялись вдетстве. «Барыня прислала сто рублей и велела купить одежды. Черного и белогоне берите, „да“ и „нет“ не говорите…»

– Розовый! – гаркнул Федор.

– У меня таких вещей нет.

– Так приобрети, – рявкнул пиарщик, – время еще есть! Ноги вруки и дуй в магазин.

– А какой макияж делать?

– Тебя гример накрасит, – фыркнул Федор, – и причешет,только шмотки прикупи, ясненько?

Я огляделась по сторонам, увидела вывеску «Модная одежда изИталии» и нырнула в торговый зал. Походив между вешалками около часа, я сделаламалоутешительные выводы. Во-первых, юбки и блузки, украшенные красивыми бирками«Made in Italia», выглядели хуже тех вещей, которыми торгуют пронырливыевьетнамцы. Во-вторых, единственный костюмчик розового цвета был такогоядовитого оттенка, что нужно быть полной идиоткой, чтобы нацепить на себяэтакую красоту, в-третьих, мне просто не хватало денег. Несуразная шмотка стоиладвести долларов.

Обойдя еще пару лавчонок, я окончательно приуныла. На глазане попалось ничего достойного, а о ценах я лучше умолчу. И тут в голову пришлазамечательная идея, и я как на крыльях полетела домой. Только бы Наташка, женаЛенинида, оказалась на месте. Не так давно папенька женился на моей хорошейзнакомой, нашей бывшей соседке Наташке. Туся – жуткая шмотница, у нее гардеробызабиты вещами, наверняка найдется нужное.

– Есть розовенькое, – успокоила меня Наташка, – давай, беги.

Мы теперь не живем в одном доме, но все равно находимся вдвух шагах друг от друга. Через пять минут я ворвалась в хорошо знакомуюквартиру и увидела подругу, трясущую вешалкой.

Прикид подходил по всем статьям. Широкие от талии брюки,симпатичный сюртучок с накладными карманами, цвет – нежно-розовый, милыеперламутровые пуговички… Одна беда – Наташка весит около ста килограммов, арост у нее примерно метр семьдесят. Я же на десять сантиметров ниже и ровно вдва раза меньше вешу. Если становлюсь на весы, стрелка никогда не перескакиваетза отметку пятьдесят.

Естественно, брюки не держались на талии.

– Не беда, – воодушевленно заявила Наташка, – значит, так:внизу я их подошью, вверху заколем булавками, пиджак длинный, никто ничего незаметит. А то, что сюртук болтается, это хорошо, сейчас так модно, чтобы рукавасвисали. Ты только ходи осторожно, и все будет тип-топ!

Федор нервно вышагивал перед подъездом, когда я вылезла измаршрутного такси. Он оглядел меня с головы до ног и остался недоволен.

– У матери прикид позаимствовала?

– Почти угадал, – хихикнула я, – у мачехи.

– Жуть, – оценил парень, – одна радость: ходить тебе постудии не придется.

Мы пошли по бесконечным, довольно обшарпанным грязнымкоридорам. Я удивилась: вот уж не предполагала, что внутри главного зданияЦентрального телевидения могучей страны так уныло и некрасиво. Наконец Федорвпихнул меня в маленькую комнату и отдал на растерзание гримеру.

Худенькая, темноволосая девушка равнодушно спросила:

– Как обычно краситесь?

– Никак, – я пожала плечами, – предпочитаю бытьестественной.

Девочка вытащила гору тюбиков и, перебирая их, буркнула:

– Надо отличать натуральность от естественности. Чтобывыглядеть так, будто у вас на лице нет никакой косметики, следует наложить насебя килограмм грима.

Ледяными пальцами она принялась размазывать у меня подглазами тональный крем. Брови, ресницы, губы – все получилось чрезвычайно ярким.Потом лицо просто засыпали пудрой, высоко начесали волосы и впихнули меня вжаркое, ярко освещенное помещение.

Здесь распоряжался парень в драных джинсах.

– Сядьте в кресло, прикрепите микрофон, не поворачивайтесьвлево…

Впереди, на длинных скамейках, располагалась публика, восновном женщины, потные и возбужденные. Потом раздался хлопок и крик.

– Начали! Мотор! Алик пошел Отворилась боковая дверца, ивыскочил вертлявый юноша, похожий на попугая. Брюки у ведущего были оранжевые,рубашка красная, на шее болтался фиолетовый шарф – Добрый день, дорогиетелезрители, – затараторил он, быстрыми шагами приближаясь ко мне, – в прямомэфире ток-шоу «Острый вопрос» и я, Алик Войко. Спонсор нашей программы кофе«Фобос»…

– Стоп! – заорал с потолка голос – Алик! Кофе называется«Фобо», постарайся запомнить.

– Ну, блин, – взмахнул рукой ведущий, – спутал.

– Начинаем сначала, – велел невидимый режиссер. Алик покорновыскочил из-за двери и снова зачастил:

– Добрый день… Спонсор нашей программы кофе «Хобо».

– Стоп! – завопили сверху. – Стоп! «Хобо»! С ума сойти!«Фобо»! Неужели нельзя запомнить!

– Очень трудно, – окрысился ведущий, – на прошлой записибыли макароны «Хомо», нельзя ли в другой раз подобрать спонсоров, чтобы чуть-чутьотличались. «Хомо» – «Фобо», охренеть можно!

– Хватит трепаться, начинай сначала! Войко вновь вылетел встудию. На этот раз ему удалось благополучно преодолеть барьер.

– ., является кофе «Фобо»!

Я перевела дух, слава богу! Но тут Алик, не моргнув глазом,продолжил:

– Эти макароны особенно хороши со сливочным соусом, рецепткоторого…