Горячо ее любящая королева Виктория, конечно, была в курсе всего этого и решилась помочь внучке с осуществлением ее мечты. Она обращается с письмом к великой княгине Елизавете Федоровне. Сообщая ей о явном увлечении принцессы Алисы Россией и всем русским, она наивно спрашивает, не полюбилась ли ее внучка во время пребывания своего в России какому-либо члену русского Императорского дома? Ей-де это важно знать, так как в утвердительном случае, ввиду того, что члены русского Императорского дома по общему правилу могут жениться только на женщинах православного исповедания, она в качестве опекунши своей внучки не будет ее конфирмовать по правилам англиканской церкви, а подготовит к принятию православия. Само собой разумеется, что это был лишь дипломатический способ подхода к вопросу, так как королева Виктория не могла не знать того, о чем толковали в это время при всех королевских дворах Европы, а именно, что полюбившийся принцессе Алисе русский великий князь не кто иной, как наследник русского престола. Знала, разумеется, и Елизавета Федоровна о тех нежных чувствах, которые возникли между ее младшей сестрой и наследником, и поспешила со своей стороны оказать им возможное содействие. Однако сочувствия по этому вопросу ни у Александра III, ни у императрицы Марии Федоровны{246} она не встретила. Ей было отвечено, что наследник еще слишком молод для вступления в брак, что он должен совершить в ближайшем времени, для расширения своего умственного горизонта, кругосветное путешествие, должен, кроме того, пройти различные стадии военной службы, а что, впрочем, если принцесса Алиса и наследник друг другу и симпатичны, то ничего серьезного тут быть не может, кроме обыкновенных детских чувств, столь часто возникающих между кузенами и затем бесследно проходящих.

На этом вопрос о браке Николая Александровича с принцессой Гессенской как бы заканчивается. Наследник отправляется в дальнее плавание, а принцесса Алиса получает конфирмацию по правилам англиканской церкви.

Прошло довольно много лет, в течение которых вопрос осложнился еще тем, что между русским Императорским домом и владетельным принцем Гессенским, Людовиком IV{247}, отцом принцессы Алисы, пробежала черная кошка. Людовик IV прельщается женой русского представителя при своем дворе, некоей г-жой К., и выражает желание развести ее с мужем и на ней жениться. Узнав об этом, Александр III резко сообщает Людовику IV, что в случае, если он своего намерения не оставит, Россия отзовет раз навсегда своего представителя при княжестве Гессенском.

Так проходит еще четыре года.

В 1893 г., когда наследнику уже исполнилось 23 года[26], у Государя Александра III появляются первые признаки той болезни, которая осенью 1894 г. унесла его в могилу. Старший по возрасту в роде Романовых, великий князь Михаил Николаевич{248}, обеспокоенный тем, что наследник, быть может, завтрашний император, не женат, а потому не имеет и не может иметь законного мужского потомства, – решается указать Александру III на необходимость наследнику вступить в брак. Царь, признавая в принципе, что это желательно, говорит, что принуждать к этому сына он не желает: «Поговори с ним сам, – говорит он великому князю Михаилу Николаевичу, – тебе это легче, нежели мне».

Великий князь тотчас принимает на себя эту миссию. Беседа его с наследником очень скоро выясняет, что наследник не только согласен вступить в брак, но даже стремится к этому, но желает он жениться на определенной девушке, на брак с которой родители его, по-видимому, не согласны, а без благословения родителей он жениться не может. Девушка же эта – принцесса Алиса Гессенская, к союзу с которой, когда этот вопрос возбуждался в 1890 г. великой княгиней Елизаветой Федоровной, его родители отнеслись отрицательно.

Великий князь Михаил Николаевич, продолжая свои дипломатические переговоры между членами царской семьи, сообщил свой разговор с наследником императору и императрице. Узнав о чувстве сына к принцессе Гессенской, родители его поспешили согласиться на его желание, причем сказали, что если они высказались в 1890 г. против этого брака, то лишь потому, что почитали цесаревича еще слишком молодым для вступления в брак и были убеждены, что его чувство к принцессе Алисе лишь мимолетное детское увлечение, столь часто возникающее между двоюродными и троюродными братьями и сестрами в годы их ранней молодости. Коль скоро, однако, это чувство сохранилось и даже окрепло в течение 4-х лет, то они, конечно, не противятся их браку.