— Передай всем по цепи, чтобы в бой не лезли и если что, отходили по одному обратно к нашему войску у Быстрицы, а отставших ждать не будем! — распорядился он поняв, что до Орлицы дойти уже не получится, — пусть сами потом себя хоронят по обряду Матери Змеи, кособрюхие недомерки, или сами таскают себя раненные!

— Да-да, кособрюхие, — поигрывая тяжёлой палицей, закивал Хилоп, — отставать не надо, на рожон не лезть!

Сначала отдалённо, а затем всё яснее и яснее, среди зарослей показались огни цепочки факелов. Стало ясно что множество аваров со стороны Орлицы широкой дугой вошли в лес. Всё ближе слышался их возбуждённый после боя и разгрома селения говор. Стал ощущаться запах пота разгорячённых коней и горящей смолы факелов. Перед ними, словно загнанная добыча, во все стороны бежали лангобарды: конные и пешие, кучками и по одному, безоружные и готовые дать отпор, но все уставшие и напуганные. Искать теперь своих двух беглецов, стреблянам уже было бессмысленно — в такой суматохе их было не найти, да и других лангобардов было много в пределах досягаемости в качестве возможных пленников. То справа, то слева возникали звуки возни, хруст веток, возгласы, стоны, мольбы о помощи. Клацал металл, бешено, словно лоси или туры, ломились через заросли лошади, кто-то падал, звенели тетивы луков, бьющих в упор — авары добивали беглецов под гомон потревоженных птиц. Привлечённые запахом крови и поживы вокруг рыскали волки и лисицы. То дело проносились выводки кабанов и со страшным шумом, словно каменные великаны или небольшие дома, двигались уже настоящие лоси и туры.

— Отходим! — уже особо не скрываясь, крикнул Оря своим разведчикам, — берегите глаза в темноте от веток!

Стребляне начали постепенно отходил назад к засеке и волчьим ямам, прячась за стволы, сливаясь с травой, не давая беглецам и аварским всадникам приближаться к себе более чем на полсотни шагов. Когда крики избиваемых германцев начали стихать, а потом и вовсе прекратились, стало очевидно — авары намерены идти через лес насквозь. Это было понятно и по шуму и по мелькании факелов.

К Стовову тут же был отосланы Резняк и Крях с тревожной вестью что, судя по всему, авары намереваются пройти весь лес, добивая лангобардов, и таким образом они непременно наткнутся на рать Стоговав у засеки.

По мнению Ори следовало бросить всех лошадей, часть припасов и отходить на восток к Быстрице. Стреблянский вождь понимал, что косноязычных речей Резняка и Кряха может не хватить для того чтобы убедить князя и его мечников бросить с таким трудом полученных лошадей. Но и оставить своих разведчиков Оря тоже не хотел в то время, когда вот-вот могла вспыхнуть схватка с аварами. Очень быстро после своего ухода вернулся Хилоп и угрюмо сообщил, что Стовов уже и сам слышит шум ночной облавы в лесу, но всё же князь принял решение рубить проход в засеке, не желая лишиться лошадей.

— Мы без лошадей будем добычей для любого войска, — ответил он разведчикам, — это как потерять лодки и плоты посреди реки на острове, когда за тобой гонятся враги на лодках.

— Но Оря говорит дело! — возразил было Резняк, но князь толкнул его ногой с высоты конской спины и пробормотал какие-то бессмысленные ругательства и обещания.

Под сводами леса гулко раздались удары многих топоров, заставившие аваров остановиться и начать собираться отрядами по трое, пятеро.

— Они знают теперь что перед ним готовый к отпору отряд и теперь не уйдут, пока его не уничтожат! — предполагая ход мысли аваров, сказал Семик своему князю, — даже если мы быстро прорубимся через засеку, они от нас теперь не отстанут, если я правильно понимаю характер степняков по рассказам бурундеев и полтесков!

— Да, надо их отогнать, иначе мы с припасами, ранеными и заложниками будем просто хорошей добычей, — хмуро ответил князь, лицо которого было сейчас скрыто тенью, — нужно или бросить всё и скакать налегке, разделившись и назначив далеко отсюда место сбора, а это, без знания этой моравской местности, невозможно, или вступить в бой, рискуя потерять много людей убитыми и ранеными как не Одере.

Бурундеин Мечек и полтеск Вольга подъехали к князю на совет через цепочку бурундеев, стреблян и кривичей, быстро орудовавших топорами, рассекая на части стволы деревьев и растаскивая их в стороны. Буки и вязы, вперемежку с кустарником, были повалены вдоль прямой воображаемой линии, идущей с юго-востока на северо-запад. Они закрывали путь через лес к Оломоуцу со стороны Остравы. Деревья были подрублены так, что лежали все верхушками в сторону юго-востока, переплетаясь крест на крест ветвями крон. Часть толстых веток была обрублена и заточена как колья, сами стволы от пня не были умышленно отделены до конца, а места их подрубки располагались на уровне груди взрослого человека. Это напоминало густой бурелом, с той лишь разницей, что бурелом валил деревья в разные стороны, а здесь верхушкой к врагу, и только слабые деревья, а здесь сплошь все, в том числе и кусты. Таким образом стволы нельзя было объехать, перескочить или подлезть под ними. Нужно было непременно отрубить их от пней, обрубить сучья и ветки, разрубить стволы на части и убрать с дороги. Если бы засеку кто-нибудь охранял, обстреливая лесорубов, то ночью её преодолеть было бы невозможно. Однако она на счастье не охранялась. Ближайшие волчьи ямы, расположенные вдоль засеки были все до одной обнаружены, обозначены и не представляли угрозы. Сам проезд не должен был широким, нужно было чтобы проехала лошадь с тюками и корзинами на боках или два всадника в ряд. Поэтому десятка два добровольных лесорубов, едва начав кипучую работу своим топорами, должны были закончить её уже вот-вот. Однако это, как понимали все, не решало вопроса с угрозой нападения, наоборот, стук и факелы, вынужденно зажжённые для освещения места работы, чётко обозначали рать Стовова для аваров, делая для них возможным любые действия. Никто не знал, как они могут поступить: напасть со стороны Орлицы сразу, обойти с трёх сторон, а может быть воспользоваться не обнаруженным проходами в засеке справа и слева, и оказаться за ней, полностью окружив Стовова. Зная теперь могущество изогнутых аварских луков из берёзы, турьих рогов и жил, пробивающих насквозь щиты или человека в кольчуге со ста шагов, даже оказаться в темноте под убийственным обстрелом было равносильно поражению в бою и в походе в целом. Не прошли и нескольких мгновений с того времени, как князь