– И что? Какой я должна из этого сделать вывод? Рукопись или нет, он книгу украл. Ты же не будешь с этим спорить! – развела руками Фая. Игорь покачал головой.

– С этим даже сам Кукош уже не спорит, – вмешалась я. – Но что, если…

– Все самые ужасные события моей жизни начинаются, когда Лиза говорит «но что, если…». Конечно, о чем еще будет беспокоиться моя дорогая сестра. Спаситель обездоленных и воров. Да почему ты вообще защищаешь Кукоша?

– Да потому что она его подставила! – крикнула я.

И все сразу замолчали. И обернулись ко мне. Я занервничала.

– Понимаешь, ее адвокат сказал, что Майя отозвала книгу из продажи, что она не хотела ничего о ней знать, но тогда… странно как-то это все. Майя обмолвилась как-то при мне, что хотела сжечь эту книгу. Я думала, она говорила фигурально, но потом она то же самое сказала и Ивану. А он повторил – нам с тобой, Фая, на интервью. Он был уверен, что Майя не будет против него выступать. Был уверен, что она никогда не попытается вернуть себе права, а еще более был уверен, что у нее ничего не получится. Почему? Нас всех удивляла эта его безумная уверенность в собственной безнаказанности. Так что, если…

– Ну, допустим, он такой дурак. Дебил. Но у него же есть адвокаты, и он же с ними советовался – уже потом, когда скандал начался, – влезла Фая.

– Да ничего его адвокаты не знали. Никто не знал.

– Да! – кивнул Игорь Апрель. – Что, если Майя все это подстроила заранее. Иван Кукош был совершенно уверен, что рукопись существует в единственном экземпляре, потому что Майя печатала этот роман в его присутствии. Он видел, как она работает над романом. День за днем. Возможно, читал какие-то страницы как бы прямо у нее из-под рук.

– Это, конечно, теория… – пробормотала я, потирая виски.

– Но теория какая-то ужасная, – тихо добавил Герман. – Она заставила его украсть рукопись? Это разве возможно?

– Вполне возможно, – кивнула я. – Майя сказала мне – дословно, – что Иван имел выбор и теперь должен за него отвечать. Он забрал рукопись. Забрал, а мог бы и не брать. Она положила рукопись для него как наживку, и он клюнул. Она заранее это все придумала.

– Но я так и не могу понять, зачем? Зачем? – спросил Герман.

– А вот тут у меня есть одна идейка, – заверила нас Фая и принялась бить по клавишам ноутбука.

Кпятнице мы знали все, но еще не до конца верили. По крайней мере, я отказывалась верить, хоть это и была моя собственная идея. Я говорила, а что, если все эти факты связаны между собой, но связаны как-то иначе, не так, как я подумала? В конце концов, я могу ошибаться. И Майя может иметь какие-то другие причины, кроме этих, ужасных, о которых говорит моя теория. Я надеялась на это. Когда Майя Ветрова приехала ко мне на дачу, тоненькая, красивая, с развевающимися пепельными волосами, что-то во мне перевернулось, свернулось клубочком и заплакало. Я не хотела оказаться правой, я хотела все забыть.

– О, вы уже тут! – радостно поприветствовала нас Майка. Беззаботная, в новеньком платье из светло-бежевого шелка, с белым телефоном в руках, она продолжала набивать какую-то эсэмэску, отпуская такси. Она вошла в дом и бросила сумочку на подоконник. Майя была похожа на беззаботную героиню-аристократку из детективов Агаты Кристи.

– Красивое платье, – заметила Фая.

Майка ответила не сразу, вчитываясь в текст ответного сообщения. Затем легко кивнула и улыбнулась, тряхнув волосами.

– Нужно же как-то наслаждаться своим положением, раз уж все так вышло. Буду носить дорогие платья.

– В этом-то все и дело, да? В деньгах? – спросила Фаина.

Только тут Майя заметила, что стол в моей дачной гостиной не разобран и не накрыт старым зеленым сукном и что никто не разжигает мангал, напротив, люди стояли по краям комнаты и смотрели на нее пристально, без улыбок.

– Что происходит? – нахмурилась она. Ее нежное, красивое лицо моментально стало лисьим, по-звериному внимательным. Она чувствовала: что-то было не так, она все чувствовала. Майя Ветрова отлично разбиралась в людях. Куда лучше, чем, скажем, я. Чем даже Игорь Апрель. Она играла людьми в покер. Но в покере можно проиграть, даже если у тебя фулл-хаус.

– Объясни нам, зачем ты сказала, что отозвала тираж из типографии? – продолжила Фая. – Ты ведь ничего не отзывала, тираж был выпущен, но не был распродан. Издательству не удалось продать даже половины.

– О чем ты? – Майка побледнела.

– Тираж. Через год его почти целиком уничтожили, чтоб не занимать место на складе. Магнитогорское издательство маленькое, у них склад размером с эту комнату.

– Откуда ты…

– Я с ними созвонилась. Я разговаривала с директором, который твою книгу и «зарезал». Ведь так? Это он тебе сказал, что для большого успеха нужны большие деньги? Скажи нам правду, для разнообразия. Или ты боишься?

Майя огляделась, словно в поисках выхода, хотя ее, конечно, никто бы не стал удерживать. Но затем она тряхнула своими прекрасными пепельными волосами и холодно улыбнулась.

– А чего мне бояться? – Лицо Майи вдруг исказила гримаса презрения. – Я ничего такого не сделала. Да, не совсем точно отразила ситуацию своему адвокату, но эта информация не имеет никакого значения и ничего не меняет. Книга не продавалась. Совершенно. Нет, не подумайте, она всем нравилась, и мои знакомые приходили ко мне и говорили, как они потрясены всем случившимся, и что они не знали, что я ТАК все пережила, но что книга прекрасная. Однако оказалось, что маленькая магнитогорская издательская контора не может и жука перепродать.

– Почему же ты не отправила рукопись другому издательству? – спросила я тихо. Майя посмотрела на меня с искренним удивлением.

– Я отправила. Я показала книгу кое-кому. Но сегодня мы живем в сумасшедшем мире. Костик был прав, и если за историей не будет стоять известного имени, больших денег или большого скандала, то ни о каком результате и говорить не приходится.

– Костик? – пробормотала я, но Майка только отмахнулась.

– Директор издательства. Не важно. Он был прав. Сегодня всем интересно только то, о чем пишут все желтые журналы, о чем говорят в телепередачах. И знаешь что, дорогая Лиза, оглянись вокруг! Сумасшествие, порок, ложь, разврат – это все продается, это все финансируется. Я просто пошла еще чуть-чуть дальше и создала условия для того, чтобы совместить имя, деньги и скандал во времени и пространстве.

– Так это правда, да?

– Что именно? – склонила голову Майя. – О какой конкретно правде ты говоришь? Только не бросайся глупыми заявлениями на тему того, что правда всегда одна. Это не так, понимаешь? Да, я выбрала Ивана. Я выбрала его, понимаешь? – Глаза Майи горели, она улыбалась, она сияла. – Я долго думала, кто это мог быть, я анализировала, понимаешь. Это ведь огромный шаг, это большой риск. Что, если человек не оправдает твоего доверия? Что, если он окажется лучше, чем ты думаешь, честнее, чем ты считаешь, – и не возьмет книгу? Что, если он окажется просто трусом и побоится сделать то, что хочет? Я отмела нескольких других кандидатов. У некоторых не хватило бы на меня денег. Фая права. Это тоже важно – деньги. Потом, я ведь планировала рисковать и собой. Это должен был быть такой уровень доверия, при котором мужчина теряет бдительность. Только на одном уровне это случается по-настоящему, и мы все знаем, когда это происходит.