— Пока нет, сэр. Не могу. Машины должны остановиться, и из них кто-то должен выйти.

— Как только сможешь, дай мне знать. Эта информация — по коду Альфа.

— Да, сэр.

— Еще что-то есть?

— Никак нет.

— Тогда жду новостей. Отбой.

Пекарский положил трубку и раздраженно заорал на специалистов:

— Ну где там ваш долбаный спутник?!

Пикет отключил трубку, ему что-то не нравилось.

— Что там?

— Машины свернули к деревне, сэр.

— В деревне активность! — доложил другой специалист. — Наблюдаю до три-ноль танго. Вооружены АК-47, гранатометами РПГ. Активность на северном краю деревни, целая толпа танго! Люди выходят из домов, с оружием!

— Машины остановились!

— Подтверждаю, машины остановились, они выходят!

— Три человека вышло! Пять человек вышло! Девять человек вышло! Наблюдаю девять человек, предположительно противник. Восемь вооружены АК-47 и гранатометами РПГ.

— Спутник?

— Устойчивого контакта нет, сэр!

— Черт… Делай снимки, перешлешь их в Багдад как только будет контакт. Чертова техника…

— Есть, сэр.

В полутора кликах от особой группы наблюдателей ЦРУ из остановившегося на краю села белого «Мерседеса» вышел довольно молодой — по виду нет и сорока — бородатый человек в белых одеждах шейха и черной чалме воина джихада. Вооруженные до зубов боевики личного джамаата, среди которых было трое чеченцев, один татарин и четверо афганцев, окружили одного из вождей джихада, настороженно глядя по сторонам.

Из толпы вооруженных боевиков вышел местный вождь, у него не было одного глаза. Глаз он потерял в боях с саудовскими вероотступниками и мунафиками.

— Ас-салам алейкум, шейх. Я и все жители нашей нищей, забытой Аллахом деревни приветствуем тебя в нашем доме.

— Ва алейкум ас-салам, Абу… — сказал шейх, — Инна ли-Лляхи ма ахаза, ва ля-ху ма аґта ва куллю шаййин ґинда-ху би-аджалин мусамман…, фа-ль-тасбир ва-ль-тахтасиб. Аґзама-Ллаху аджра-кя, ва ахсана ґазаа-кя ва гафара ли-майити-кя!..[71]

Багдад

— Сэр, есть передача! Канал неустойчивый!

Пекарский привычно выругался, он вообще любил ругаться.

— Выведите на малый экран. Быстрее!

На малом экране замелькали изображения.

— Сэр, это снимки!

— Они передают информацию для опознания в виде снимков.

— Черт… Где у нас специалист по дешифровке?

— Я здесь, сэр.

Пекарский посмотрел на специалиста по дешифровке, походившего на молодого хакера.

— Дик, верно?

— Да, сэр.

— Дик, мы можем что-то сделать со снимками? Нам нужно опознание…

Дик с сомнением посмотрел на снимки.

— Кто вам нужен, сэр?

— Вот этот. Тот, что без оружия. Сверяй с базой данных Альфа.

Дик прокрутил на экране несколько снимков.

— Слишком большое расстояние, сэр. Попробую…

— Давай. И где, мать вас так, спутник?!

К Пекарскому подошел еще один специалист.

— Сэр, на связи Вашингтон…

Вашингтон

Оперативный центр Министерства

безопасности родины

Для вновь созданного агентства, которое по замыслу его создателей должно было заменить по меньшей мере три из существующих разведывательных служб — на самом деле все так и осталось, и новую службу создали, и все старые оставили — спешно соорудили большое уродливое здание из серого бетона. Оно располагалось в окрестностях Вашингтона и напоминало пять больших торговых пригородных центров — моллов, поставленных друг на друга. Там работало больше пяти тысяч человек, и никто не знал, чем точно они занимаются. По крайней мере, ни одна из задач, поставленных при создании министерства, выполнена не была: Бен Ладен не пойман, мулла Омар не пойман, Аль-Каида не только не уничтожена, но и усилилась, Ирак до сих пор был нестабилен, в Афганистане ситуация резко обострилась, продолжала ухудшаться обстановка в Сомали, Ливии, Алжире, Йемене, в республиках Средней Азии, Судане, Пакистане. Тем не менее — Министерство безопасности родины, равно как и другие американские разведывательные службы, продолжали заниматься непонятно чем (к примеру, переговорами о прекращении огня в Афганистане с пешаварским парикмахером) и получали за это бюджетное финансирование.

Пекарского вызывали на связь не из ЦРУ, а из этого самого здания, из ситуационного центра, расположенного на последнем этаже здания и оборудованного по последнему слову техники. Такого центра не было даже у военных в Пентагоне, а вызывал Пекарского не кто иной, как Джон Генри, помощник министра, сосредоточивший в своих руках опасно большую власть. Человек он был молодой и крайне неуравновешенный, относился к «чаепитчикам» и предпочитал радикальные решения, принимаемые даже при явном недостатке информации.

Пекарского он знал лично.

— Натан, что происходит?! — нетерпеливо проговорил он в трубку.

— Ничего хорошего, — отозвался из Багдада Пекарский, — спутника нет и еще черт знает сколько не будет. Проклятие, на что мы тратим деньги?!

— Но что-то у тебя есть?!

— Есть, Джон. Есть небольшая вероятность, что мы засекли шейха Абдулмалика аль-Хути, моя группа наблюдает за одной деревушкой в Йемене. Там кое-кто умер, и мы решили понаблюдать за тем, что там будет происходить. Не исключено, что мы вытащили джекпот.

— Вы его опознали? — Генри чуть не подпрыгивал на месте. В его бизнесе такое поведение было скорее злом, нежели благом.

— Пока нет, Джон. У нас есть несколько снимков, которые нам удалось оттуда получить, но все они сделаны с расстояния в полтора клика, сейчас идет дешифровка.

— Полтора клика? — Джон Генри не служил в армии.

— Полтора километра, — подсказал сидящий рядом контр-адмирал Стивен Бьюсак, который в последнее время не вылезал из этого здания на окраине Вашингтона, чуть ли не жил тут, вошел в «президентский пул» — люди-которые-не-боятся-принимать-жесткие-решения, так это теперь называлось.

— Да, спасибо. Так что там с дешифровкой?

— Идет, Джон.

— Когда будет готово?