Руки Тристана обвили ее талию, но Беттина не отстранилась. А когда он поцеловал ее, нежно, ласково, девушка, закрыв глаза, отдалась затопившей сердце радости. Она так устала от бесконечных споров. И Тристан был прав, как всегда. Хорошо, что он наконец узнал правду!

— Значит, все прощено? — спросил Тристан, прижимая ее к груди.

— Да, — прошептала она, глядя в смеющиеся голубые глаза. — Но откуда ты так хорошо знаешь французский? Выучил в английской школе?

Тристан тихо рассмеялся.

— Моим единственным учителем был просоленный морской волк: старый капитан-англичанин. Я нанялся на его судно юнгой в четырнадцать лет, и по чистой необходимости он научил меня читать, писать и говорить по-английски.

— Но разве ты не англичанин? — удивилась Беттина.

— Нет, малышка, француз. И родился в маленьком рыбачьем поселке на побережье Франции.

— Почему же отправился в Англию?

— Связи с Францией были потеряны, а Англия нас хорошо приняла — меня и Жюля. Мы так и не возвратились на родину. Теперь наш дом — Карибские острова.

— Значит, Жюль тоже француз?

— Да! Когда О'Кейси упомянул его фамилию, я подумал, что теперь ты, конечно, обо всем догадаешься. Поэтому и не сказал, что мое полное имя Тристан Матисс. Не стоит, чтобы команда знала, что их капитан француз. Тебе единственной это известно. Не выдашь меня?

— Хорошо, — рассмеялась Беттина, с любопытством глядя на него. — Но почему ты никому не открываешь моего имени?

— За твое возвращение или сведения о местонахождении, несомненно, предложена награда. Хотя я доверяю О'Кейси, но не знаю его матросов и уж, конечно, ни на грош не верю Габби. Лучше, чтобы никому не было известно, кто ты и почему здесь находишься.

Беттина улыбнулась. Раньше Тристан никогда не разговаривал откровенно, и на душе стало теплее — ведь это означало, что она для него не чужая. Но какова роль дона Мигеля де Бастиды в жизни Тристана? Расскажет ли он когда-нибудь, почему так настойчиво разыскивает испанца?

— А теперь ответь мне на один вопрос!

— Какой? — подняла глаза Беттина.

— Жоссель сказала, что ты пробыла в доме де Ламбера всего полдня. Но этого просто не может быть.

— Разразился шторм, неужели не помнишь? Твое судно тоже в него попало, — поспешно ответила Беттина.

— Это верно. Шторм начался на западе и двигался к востоку, поэтому я и сбился с курса. Но твой корабль отплыл гораздо раньше и успел проскочить до урагана. Ты прибыла на Сен-Мартен за два дня до меня.

— Я… я долго не могла найти графа, вот и все. Беттина была не в силах, не хотела вспоминать о том, что случилось в первый день, — до сих пор страх цепкими щупальцами сжимал сердце.

— Что случилось?

— Ничего, — отозвалась она, закусив губы.

— Что случилось, Беттина? — снова спросил Тристан, поняв, что девушка что-то скрывает.

— Хорошо, Тристан, — вздохнула она, садясь на краешек кровати.

Она рассказала все, что произошло на острове в первый день, не скрывая даже, как молилась, чтобы Тристан спас ее.

— И после всего этого я связал тебя и снова изнасиловал, — подавленно прошептал Тристан.

— Ты ведь не знал, что мне пришлось вынести… пытался наказать… и, честно говоря, я заслужила такое обращение…

— Надеюсь, де Ламбер отыщет этого Готье? — спросил Тристан.

— Я ничего не сказала ни ему, ни матери. Слишком тяжелое воспоминание: хотелось поскорее все забыть. Только ты знаешь обо всем. Но сомневаюсь, что Пьер хоть пальцем пошевелил бы. Ты был прав насчет него, Тристан, Пьер — эгоист, самовлюбленный человек, совсем как Анд ре Верлен.

— Ну что ж, похоже, каждый раз, когда ты убегаешь от меня, оказываешься в еще большей опасности, — ухмыльнулся Тристан. — Но это можно легко поправить — больше я ни на минуту не спущу с тебя глаз.

Он подошел ближе, в глазах загорелся синий огонь — огонь желания. Подняв Беттину на руки, он бережно опустил ее на постель, и вскоре она позабыла обо всем на свете.

Тристан помог Беттине встать из-за стола и подвел к стоявшему перед камином дивану. Горящие сучья весело потрескивали; зажженные свечи и люстра освещали комнату: хотя была только середина дня, небо потемнело, подул ледяной ветер — надвигалась гроза.

Тристан помешал уголья и встал над Беттиной, не сводя глаз с ее ладоней, покоившихся на большом животе.

— Снова шевелится? — благоговейно спросил он, боясь прикоснуться и чем-нибудь повредить малышу.

— Да, — рассмеялась Беттина. — По-моему, так просто кувыркается!

Взяв Тристана за руку, она осторожно приложила ее к набухшему холмику и, улыбаясь, наблюдала за светящейся радостью лицом Тристана.

— По-прежнему хочешь иметь дочь? — прошептал он, сжав ее пальцы.

— Конечно, хорошо бы иметь дочь, но ведь ты сам сказал, каждый мужчина мечтает о сыне.

Глаза Тристана мгновенно блеснули, наклонившись, он нежно поцеловал Беттину.

— Я скоро вернусь. Дров почти не осталось, нужно набрать, пока не разразилась буря.

После ухода Тристана появилась Мадлен. Женщина заговорила о назначенном на следующий день двойном венчании — обе сестры Маломы выходили замуж, и Мадлен была вне себя от волнения — она очень любила свадьбы.

Стояла только середина июля; ребенок должен был появиться на свет через два месяца. Беттина всей душой желала, чтобы время шло быстрее, хотя никогда не была так счастлива, как в последнее время.

Коснувшись сережек с сапфирами, которые носила каждый день, она вспомнила, как Тристан сказал, что надеется, ее глаза всегда будут цвета этих сапфиров. Глаза ее оставались синими со дня исчезновения Габби, и Беттина верила, что они больше не позеленеют. Она жила одним днем и не хотела думать о том, что будет, когда закончится год ее пребывания на острове.

Тристан обращался с ней, как с драгоценной вазой, не отходил ни на шаг, вел себя как любящий муж, и Беттина была счастлива.

Они никогда не говорили о свадьбе, о любви, но всем было ясно, как счастливы эти двое.

— У нас гости! — послышался от входа голос Жюля. Беттина тяжело вздохнула, вспомнив неприятные минуты, пережитые во время визита Габби, но тут же обрадованно улыбнулась, увидев капитана О'Кейси.

— Интересно, успеют ли мои люди добраться до деревни, — с веселой усмешкой сказал капитан и, заметив наконец Беттину и Мадлен, удивленно поднял брови.

Беттина встала, чтобы поздороваться с Кейси, и весело рассмеялась, когда тот невольно охнул при виде ее располневшей фигуры. Дружески улыбаясь, он направился было к ней, но тут раздался звон разлетевшегося на полу стекла. Беттина обернулась. В дверях, словно окаменев, стояла Жоссель; разбитая ваза валялась у ее ног. Побелев как мел, она широко раскрытыми глазами уставилась на ирландца. Кейси, потрясенный до глубины души, казалось, не мог вымолвить ни слова.