Беттина выбрала недавно сшитое платье из белой с золотом парчи, в котором хотела быть на свадебном празднестве, но не смогла вовремя докончить, так что еще не надевала ни разу. Квадратный вырез открывал набухшие груди, длинные широкие рукава были собраны на запястьях и разрезаны посередине, обнажая руки. Чтобы скрыть выступавший живот, Беттина собрала материю под грудью, продев через петли золотую ленту и завязав спереди бант.

Вернувшаяся Мадлен помогла питомице причесаться, громко высказывая свое мнение о женщинах, подобных Габби. Служанка, как и Жоссель, считали, что Беттине не о чем беспокоиться, но девушка не могла ни на секунду забыть, что Тристан сейчас наедине с рыжеволосой красоткой!

Перевязав заплетенные в косу волосы белыми с золотом лентами, Беттина подглядела в зеркало и, удовлетворенная тем, что видит, постаралась приготовиться к неприятной встрече.

Мадлен открыла дверь. Снизу доносился громкий смех. Беттина узнала голос Тристана и поморщилась от пронзившей сердце боли. Пришлось попросить Мадлен идти вперед — нужно было попытаться взять себя в руки.

Постояв несколько секунд; Беттина глубоко вздохнула и поскорее вышла, чтобы окончательно не потерять мужество. Выйдя на площадку, она с удивлением заметила, что за длинным столом сидят члены команды Габби. При виде разодетой незнакомки матросы удивленно уставились на нее. Беттина медленно спускалась, словно прелестное видение, экзотическая бабочка, появившаяся неизвестно откуда среди грубых, ко всему привыкших людей. Тристан не мог отвести глаз от Беттины, но девушка, мельком взглянув на него, обернулась к Габби, сидевшей на обычном месте Жюля, рядом с Тристаном. Она не переоделась и даже не умылась, видимо, не желая ни на минуту оставить любовника. В привычках и характере Габби было требовать внимания к себе, и сейчас она была явно раздражена тем, что взгляд Тристана устремился на Беттину.

В большой комнате царило напряженное молчание. Беттина спокойно села напротив Габби, отметив, как на щеках соперницы вспыхнули красные пятна. Тристан откинулся на стуле и, насмешливо улыбаясь, смотрел на обеих женщин.

— Ты еще не познакомил меня со своей приятельницей, Тристан, — заметила Беттина. Но Габби холодно объявила:

— Я Габриэль Драйтон, капитан «Красного дракона». Тристан рассказал, каким образом ты ему досталась, Беттина, но не захотел открыть твою фамилию. Как же тебя зовут?

— Я уже предупреждал, что не желаю говорить на эту тему! — резко вскинулся Тристан.

Беттина чуть подняла брови, но тут же вспомнила, что, когда Тристан знакомил ее с капитаном О'Кейси, тоже не назвал ее фамилию, и усмехнулась, впервые поняв по-настоящему, что не имеет права называться ни Верлен, ни Райан.

Габби оцепенела, видя, как Беттина улыбается женщине постарше, по всей видимости, матери. Так, значит, девчонка гордится тем, что Тристан пришел сейчас на помощь! Уверена в его защите! Ну что ж, посмотрим, долго ли это продлится!

— Не знала, что рабыням дозволено так одеваться и обедать за одним столом с хозяином, — заметила она. — Ты со всеми так обращаешься, Тристан, или только с Беттиной?

Жюль поперхнулся. Жоссель рассерженно вскочила, но Беттина, мило улыбнувшись, поспешно ответила:

— Тристан — добрый хозяин. Он…

— Ты всегда отвечаешь за Тристана? — злобно оборвала Габби.

— Довольно! — проворчал Тристан, зловеще сузив глаза; мускул на щеке подозрительно дернулся.

— Я достаточно ясно объяснил тебе все, Габби, так что прекрати притворяться и оставь Беттину в покое!

— Ты рассказал много интересного, включая тот факт, что она носит чужого ребенка! — засмеялась Габби. — Кто же отец? Один из твоих людей? Или твой дружок Жюль? Добрался до нее первым, а?

— Ты заходишь слишком далеко! — заорал Жюль, ударив огромным кулаком по столу. — И пальцем не коснулся этой дамы — ни я, ни кто другой. Только этот безмозглый осел мог выдумать такую чушь!

Тристан улыбнулся, хотя никто не обратил на это внимания: глаза всех присутствующих были прикованы к Жюлю.

— И ты ошибаешься, если считаешь Беттину рабыней, — продолжал он. — Она по своей воле дала слово остаться и к концу года покинет остров.

— Неужели? — натужно расхохоталась Габби. — Тебе разве не нравится здесь?

Смех отдался в голове девушки барабанным боем. Она натужно взглянула на Тристана и заметила, что тот уставился в кружку с ромом, чему-то усмехаясь. Слезы едва не брызнули из глаз Беттины, она быстро поднялась и побежала к лестнице, боясь, что соленые капли вот-вот покатятся по лицу. Торжествующий издевательский хохот Габби словно преследовал ее. Быстро собрав вещи, Беттина, не вытирая мокрых щек, пошла в комнату матери и закрылась там.

— Я принесла тебе ужин, Беттина, ведь ты ничего не ела сегодня, — сказала Жоссель, входя в спальню. — Зачем ты позволила этой женщине расстроить тебя? Она нарочно это сделала!

Беттина, свернувшись калачиком на кресле у окна, подняла голову.

— Тристан все еще с ней? — спокойно спросила девушка, взяв у матери тарелку.

— Да, но не наедине. Он хотел было пойти за тобой, но эта стерва издевками вынудила его остаться. О, как же она меня раздражает! С удовольствием бы выцарапала глаза этой твари.

Беттина выдавала улыбку.

— Это я должна испытывать подобные чувства, мама, только сил нет и желания. Видишь, как изменился Тристан, стоило только ей появиться! Габби заставила его забыть о гневе. У Тристана снова превосходное настроение.

— Опять сдаешься? Пойми, Тристан пытается заставить тебя ревновать!

— Разве? Он ведь не видел, когда целовал ее, что я стою в дверях! Не стоит больше говорить об этом. Уже поздно, и я устала.

— Неудивительно после такого дня! Но ты должна есть! Нужно думать…

— Знаю, мама, — улыбнулась Беттина. — Нужно думать о ребенке.

Время тянулось невыносимо долго. Беттина провела всю неделю в нескончаемых страданиях, хотя изо всех сил старалась не выказывать, как мучается. Но долгие одинокие ночи давали знать о себе, и становилось все труднее скрывать покрасневшие от слез и бессонницы глаза.

Девушка лежала рядом со спящей матерью, надеясь и молясь, чтобы Тристан пришел за ней, силой потащил в свою спальню, попросил прощения, сказал, что Габби ничего для него не значит. Но беспощадная реальность вторгалась в мечты, и безмолвные слезы вновь катились по лицу. Наконец Беттина поняла:

Тристан не придет. Но, Боже, почему так ужасно болит сердце?

Никто, кроме матери, не знал, что делается с Беттиной — девушка не выходила из комнаты. Остальные, кроме Габби и Тристана, конечно, думали, что ничего не изменилось.

Беттина считала, что Тристан обрадовался, узнав, как быстро она ушла и по своей воле. Теперь можно было не трудиться объяснять, что ее место заняла другая. Он даже не позаботился узнать, здорова ли Беттина, и это мучило больше всего — неужели можно забыть вот так мгновенно и бесповоротно?!