Возможно, Ригэн, всего лишь сводный брат, и не смог почувствовать сестру. Но он, отец, породивший ее в любви, не может не ощутить родную кровь. Лишь бы она оказалась рядом. И тогда весь ужас последних лет будет забыт. И он наконец сможет говорить с ней о Сигрид, ведь ни с кем, кроме дочери, он не мог говорить о ней.

Ригэн не нашел следов Сигрид. Просто он плохо искал… Не родная мать – мачеха. К тому же Ригэн был еще слишком мал, когда он отправил ее на Паркс. Разве можно винить его в том, что он не нашел ее?

А дочь расскажет ему о Сигрид все. Какой она стала, как они жили… Ему важна каждая мелочь. Они не должны были ни в чем нуждаться, уж об этом он позаботился сразу. Он купил им прекрасный дом и оставил с ними преданных людей.

Его дочь, его Беорн, вернулась, и теперь все будет хорошо. В ней заключена великая сила… Разве Герэкс сам не видел, как огонь подчиняется ей? Он так живо рассказывал о встрече с ней, что Феррон словно видел ее наяву. И Ригэн… Ведь она помогла ему, когда он так неосторожно попал в беду…

А потом, когда все закончится, он оставит сыновей в Шаагезе, и они с дочерью вернутся к Сигрид…

Мысли Государя мутились. В последнее время это случалось с ним все чаще, он вдруг забывал, о чем говорил минуту назад, или не мог вспомнить имен своих детей. Даже его магия, такая уверенная и могучая раньше, вдруг тоже изменилась. И это чувствовали те, кто был с ним рядом. Она то едва ощущалась, как биение пульса больного, то вдруг наполняла его силой, словно река, вскрывающаяся ото льда.

Как часто бывал он теперь беспомощен и слаб…

Государь протянул руку и перевернул тяжелые песочные часы, стоящие пред ним. Тонкая струйка голубого песка потекла вниз. Вот так же как этот песок утекают и его силы…

Конечно, даже сейчас ее осталось достаточно, но…

Феррон снова протянул руку и толкнул часы, заставив их упасть набок. Две голубые горстки песка замерли в стеклянном плену, прекратив свое движение. Теперь у него появилась надежда. Как много ему надо рассказать своей дочери! Теперь уже скоро. Завтра к вечеру он увидит ее.

Сначала он поддался на уговоры Герэкса и решил идти в Суали, потом передумал. Его детям, его сыну и дочери, которую он так долго искал, не престало ждать его в городе мертвых, они должны вернуться в столицу, в свой родной дом! Потом он понял, что Герэкс был все-таки прав – теперь, когда в Шаагезе стал слышен Зов, он может оказаться слишком опасен. Но Ригэну уже была послана весть, и теперь они идут сюда, вот только время тянется так мучительно долго.

Не взглянув на заботливо приготовленное для него ложе, Государь устало смежил веки. Он не раз забывался коротким, беспокойным сном вот так, возле огня, сидя в жестком кресле…

Внезапно глаза Государя широко распахнулись. Он не сделает еще одну ошибку! Он не будет ждать до завтра, он и так ждал слишком долго, он отправится к ней прямо сейчас! Возможно, они не успели уйти далеко, и город мертвых хоть ненадолго защитит их от опасностей, которыми полны дороги. И пусть кто-нибудь посмеет остановить его!

Он пойдет один. Это только его дело, только его ошибка, и он должен сам искупить ее. Ему никто не нужен, только она, Сигрид, которая наконец возвращается к нему.

У подножия его постели на толстой медвежьей шкуре забылся тяжелым сном слуга. Верный, преданный, Государь помнил его столько же, сколько помнил себя самого. Даже не слуга – друг и наперсник. Они росли вместе и детьми играли в одни игры. Феррон не спал уже двое суток, и все это время Инго не спал тоже. Словно впервые Государь заметил поседевшие волосы слуги, и жалость вдруг затопила его сердце. Инго хотел приготовить для него питье, и сон сморил его с пустым кубком в руках. Феррон на мгновение прикрыл глаза. Как же мало он думал о тех, кто все это время был рядом с ним…

Государь поднял руку. Вот так. Пусть спит, пусть отдохнет, и сон его будет счастлив, он слишком устал. Бескровные– губы Феррона шевельнулись в улыбке. Конечно, Инго будет вне себя, когда, проснувшись, обнаружит, что он исчез… Совсем как когда-то в юности. Ничего, он выслушает все его упреки, когда вернется. Пусть бушует на здоровье! Посмотрим, что он скажет, когда увидит, кого он привел в замок.

Феррон вдруг почувствовал неожиданный прилив сил. Он резко поднялся, даже не услышав, как стукнуло об пол опрокинутое кресло, и вышел из покоя.

– Государь!

Чья-то темная фигура шагнула ему навстречу из полутемной сводчатой арки коридора, и его пальцы сами собой сжали рукоять меча.

– Отец! Это я, Герэкс.

– Герэкс… – Меч плавно скользнул в ножны.

– Отец, куда ты идешь?

Государь улыбнулся:

– Разве я не говорил тебе? Ригэн, твой брат, возвращается. Он ждет меня.

– Я помню, – мягко ответил Герэкс.

– Зачем же ты спрашиваешь? – Рассеянная улыбка блуждала на губах Государя. – Я должен идти.

– Отец!

Глаза Государя грозно сверкнули:

– Ты хочешь остановить меня, Герэкс?

– Нет. – Молодой человек почтительно отступил.

Государь вдруг наклонился к сыну:

– Я открою тебе тайну, Герэкс. Ригэн возвращается не один.

– Я знаю, отец.

– Как ты можешь знать об этом? Впрочем, не важно… – Государь медленно дотронулся до лба. – С ним возвращается Сигрид, – прошептал он.

– Кто? – Герэкс пораженно вскинул голову.

– Только не говори, что ты не знаешь Сигрид, – с досадой ответил Феррон. – Я больше не хочу ничего скрывать, мы и так слишком долго скрывали ее.

– Но, отец, – у Герэкса разом пересохло в горле, – мы ждали твою дочь.

– Дочь? Конечно, дочь…

– Но ее имя – Беорн.

Исхудавшие пальцы Государя сжали виски.

– Мне надо торопиться, Герэкс, ты задерживаешь меня.

– Отец! А где Инго?

– Инго? – Государь вскинул брови. – Он спит.

– Отец!

– Ты мешаешь мне, Герэкс, что еще?

– Я… я только прошу взять меня с собой. Я… очень давно не видел брата.

Лицо Государя смягчилось.

– Ты прав, – тяжелая рука легла на плечо Герэкса, – ей будет приятно видеть тебя. Она всегда говорила, что хотела бы иметь такого сына, как ты.

– Отец… – прошептал Герэкс, но Государь не слышал его, он стремительно шагал вперед.

– Тебе лучше поторопиться!

На секунду Герэкс закрыл лицо ладонями. Боль и жалость, жалость и боль. Сомнений не осталось – Государь был безумен.

Теперь они двигались медленно. Восточная тропа, ведущая вниз, к дорогам Шаагеза, была не такая крутая и узкая, как северная, по которой они поднимались в Суали. По этой тропе путники могли бы двигаться гораздо быстрее, но Ригэн, казалось, нарочно тянул время. И снова под их ногами шуршала и блестела на солнце белая мраморная крошка.