— Мотька, ты совсем на старости лет сдвинулась? — отчитала ее Машка Цеткин. — Какая моча? От Нинки вонять будет за версту, а она бизнесменша.

— Уринотерапия — древнее средство от всех болезней, — возразила Матильда. — Ты же книжек не читаешь, потому из тебя прет невежество. Мочу даже пьют!

— Нет, Матильда, ну, уксус и бодяга, куда ни шло, но моча… извини! — не согласилась с ней и Любочка Алексеевна.

Нина, пожалуй, впервые в жизни спросила совета у бабулек. Все задумались, как спрятать лицо. Правда, Машка Цеткин не преминула высказаться:

— Всякое лицо достойно ходить по улицам, нечего и переживать. Скажи спасибо, что только рожу набили. Вон, других бизнесменов убивают. Как ни включишь телевизор, так и нет бизнесмена. Был человек, стал труп. Вот к чему привел ваш капитализм.

— Но я не могу с таким лицом ходить, — захныкала Нина. — Если полиция попросит права или паспорт, я не гарантирую, что они признают во мне меня.

— Я сохранила шляпку с вуалью, — вдруг робко сказала Матильда Степановна. — Если ты, Ниночка, не побрезгуешь…

— Не побрезгую, — заверила Нина.

Матильда поспешила в свою комнату, а Машка Цеткин шепнула:

— Подлизывается. Потому что мы с Любкой бойкот ей объявили. У, контра!

Матильда принесла потертую шапочку-таблетку из черного бархата с вуалью и тощими перьями сбоку. Нина схватила шапочку, ринулась в комнату, надела, на лицо спустила вуаль и недовольно произнесла:

— А более густой сеточки нету?

— Ты, Ниночка, подгримируй лицо, тщательно запудри, вот и будет незаметно, — посоветовала Матильда.

— Точно, Нинка, — подтвердила Долли. — А под вуаль очки темные надень. И платье черное напяль, будто траур носишь, оно и сойдет.

Нина согласилась: это единственный выход — обрядиться в траур, иначе распугает народ. Смирившись с изуродованным лицом, она даже слегка повеселела.

— Ниночка, задание выполнили наполовину, — доложила Любочка Алексеевна тоном заговорщика. — Сегодня намерены посмотреть остальное. Мы отобрали фильмы.

— Потом посмотрю, — сказала Нина и засобиралась на работу.

Ехали по городу и болтали о разных разностях, а точнее — вернулись к теме кафе, клиентов, доходов и убытков. Собственно, инициатива переключиться на кафе принадлежала Долли, она и подбрасывала вопросы, на которые Нина была вынуждена отвечать. Правда, она иногда отвлекалась, мысленно припоминала эпизоды с Глебом, ругала себя последними словами за неосмотрительную доверчивость. Правильно говорят люди: предавший один раз предаст еще. Опыт человечества Нине не пригодился, вот и влипла. Но теперь с Глебом покончено раз и навсегда, следователь пускай разбирается с их семейкой, а Нина на прощание плюнет в лицо бывшему жениху. Так обмануть!

— Нинка, ты слушаешь?

— Извини, за дорогой следила, — оправдалась она, покручивая руль.

— Я так и поняла. Знаешь, сколько денег я ухватила?

— Каких?

— Из Валькиного кубка.

— Ах да! Он, — никак не хотела произносить его имя, — не все забрал?

— Ну! Два рулончика в карман спрятала, а один нашла под креслом. Всего пятнадцать штук баксов.

— Фью! — присвистнула Нина. — С паршивой овцы хоть шерсти клок. Верну долг Паше Корейцу. Долька, признаюсь тебе по секрету: обидно. Этот козел обещал мне пятьдесят штук долларов. Поэтому я стала помогать…

— Нинка, не плети мне туфту. Ты согласилась помочь по другим причинам. Да ладно, это уже неважно. Надеюсь, больше не наделаешь глупостей.

Следователь Рыков уже ждал ее в кафе. Нина взглянула на часы — пять минут второго. Ничего не скажешь, пунктуальный товарищ. Она пригласила его в кабинет, спросила, не возражает ли он, если и Долли будет присутствовать. Рыков согласился, тем более что сам хотел просить об этом. Расположились на стульях вокруг стола, Долли сгоняла за кофе. Нина не сняла ни вуали, ни очков.

— М-да, досталось вам, — сказал он.

— Сильно заметно? — тронула Нина пальчиками распухшую щеку.

— Если присмотреться, — уклончиво ответил он. — Я слушаю вас.

Нина, торопясь, рассказывала все, что знала. Изредка Долли делилась своими впечатлениями или дополняла рассказ подруги, когда та упускала некоторые детали. Попутно Рыков читал дневник Валентины, задавал наводящие вопросы. Когда Нина закончила, он думал, перечитывал последние страницы, затем произнес:

— Значит, кассета с убийством все же есть…

— Есть, есть, — подтвердила Нина. — Сто тысяч, и она моя.

— Очень много запросил Роберт. У вас есть знакомые, которые дадут эту сумму взаймы? Я надеюсь ее вернуть.

— Таких нет. Слишком много.

— А куклу подсунуть? Нарезать бумаги до вечера мы успеем.

— О! — рассмеялась Нина. — Не надейтесь. Этот парень обязательно проверит, возможно, пересчитает.

— Значит, нужны настоящие или фальшивые деньги.

— Пятнадцать штук есть, — напомнила Долли.

— А восемьдесят пять где взять? — вздохнул Рыков.

— Послушайте! — подпрыгнула на месте Нина. — Я попробую… у меня есть один знакомый, который может дать деньги на вечер. Но может и не дать.

— Уж не Паша ли Кореец? — с подозрением спросил Рыков. — У вас с ним такие теплые отношения, что он, не задумываясь, выложит аж восемьдесят пять тысяч баксов?

— Нет у нас никаких отношений, — огрызнулась Нина, которой намек следователя не понравился. — Хотите получить кассету? А для этого все средства хороши.

— Ну, попробуйте. Я тоже попробую достать хотя бы фальшивые банкноты, но не гарантирую, что это удастся, слишком мало времени. Долли, вы не могли бы принести минеральной воды? У меня после кофе жажда наступает.

— Сейчас, — с легкостью выпорхнула из кабинета Долли.

— Нина, — заговорил шепотом Рыков, подавшись корпусом к ней, — я попрошу вас о помощи, но вашу подругу вмешивать больше не надо. Это опасно.

— Хорошо. Что я должна делать?

— Вы пойдете провожать меня, сядем в машину, там и обговорим детали.

Долли принесла воду и стакан, Рыков выпил, стал прощаться, для Долли сказал, что должен обдумать дальнейший план. Нина вызвалась проводить его. Они сели в машину, где с ней поздоровался Дима, у которого была перебинтована голова.

— А теперь слушайте мои новости, — сказал Рыков. — Глеб Печернин объявился.

— Это действительно новость, — произнесла она. — Откуда же вы об этом узнали?

— Сегодня утром звонил его отец. Он сообщил, что сын все это время не прятался, как говорите вы, никто его не выкрал, Глеб был в отъезде.

— Но это неправда! — воскликнула Нина. — Он прятался у меня, мои бабки подтвердят. И где же сейчас этот мерзавец?