– Интересно, как это было для Червонной Королевы, – вслух гадаю я. – Она, некоторым образом, сделала то же самое. Отказалась от магии, чтобы занять место Алисы. Она жила много лет в мире людей без своего волшебства… состарилась… – Я замолкаю, увидев, как пристально Морфей наблюдает за мной в лунном свете.

– А ты был бы счастлив? – спрашиваю я, прежде чем он успевает сказать, о чем думает.

Просто удивительно, как хорошо я теперь его читаю.

– Ты мог бы прожить всю жизнь в обличье Финли? Состариться в мире людей. Потому что нельзя пользоваться магией, нося чужой облик.

Морфей стискивает зубы.

– Может быть, я бы научился терпеть это.

– Терпеть жизнь со мной. Очень романтично, – говорю я, положив руку ему на плечо. – Помнишь, что я сказала тебе в пещере додо… о том, что удается пережить смертным?

Он встречается со мной взглядом; но, как бы ни старался Морфей, ему не удается скрыть болезненно зеленый оттенок, который принимают драгоценные камни. Он отводит глаза и морщит нос.

– Бр-р. Я помню, какие они безнадежно медлительные.

Я киваю:

– Для тебя – да. Ты не создан для такой жизни. Ты предназначен для того, чтобы быть вечно юным, свободным… парить в небе над Страной Чудес. Сверху смотреть на мир, который любишь. И я не хочу, чтобы ты каждый день ради меня жил жалким подобием жизни. Это была бы тюрьма, вроде твоего кокона… несколько десятков лет без магии и безумия, которые одни напоминают тебе, что ты жив. Но я? С самого детства я мечтала об этих безнадежно медлительных переживаниях. Они встроены в мой генетический код. А Джеб…

Морфей резко перебивает:

– Ну конечно. Джебедия. Он-то уж точно это оценит. Он такой простак.

– Он человек, – поправляю я и убираю руку с плеча Морфея, которое заметно напряглось. – Для смертных некоторые вещи священны. Желание прожить до старости вместе с теми, кого мы любим, присуще нам от рождения. А до тех пор – разделять простые радости и лелеять их, как сокровище. Моей маме многого не досталось, но теперь у них с папой есть второй шанс. Они еще могут порадоваться. Бедной Алисе шанса не дали вообще. Некого любить, не с кем идти по жизни. Она состарилась в одиночестве, в клетке, и ее единственным товарищем был додо. Это трагедия. Пропавшая понапрасну жизнь. Ничего, кроме грустных фантазий о том, что могло быть. Джеб заслуживает лучшего. Он имеет право на настоящие радости. И ты тоже. И я. Хватит притворства. Между нами тремя его больше не будет.

Некоторое время стоит тишина. Потом Морфей вздыхает.

– И когда ты успела так поумнеть, моя ягодка?

Я чувствую, как от слез щиплет глаза.

– Ты же знаешь. Ты в этом поучаствовал.

Он качает головой.

– И все-таки я предлагаю тебе найти укрытие. Я сумею защитить тебя от людей. Они разорвут твое сердце так, как никогда не сделал бы я.

Морфей говорит искренне, проникновенно и хрипло, как будто это уже произошло и он переживает за меня.

– Джеб ни за что…

– Но однажды он умрет. И твои родители тоже. И все остальные, кого ты переживешь.

У меня перехватывает дыхание. Если я не остерегусь, то не справлюсь со слезами.

– Да, это будет больно.

– Боюсь, ты не понимаешь насколько.

Но я стою на своем.

– Опыт придаст мне сил… и из меня получится еще более достойная королева.

Мысленно я уже столкнулась с этим страхом. Я смирилась с тем, что смерть близких – трагическая плата за возможность прожить полноценную человеческую жизнь.

– Теперь мое сердце не разорвется, – добавляю я – тихо-тихо. И держу руку над грудью, в том месте, где оно сияет изнутри. – Вы с Джебом об этом позаботились.

– Надеюсь, – отвечает Морфей. – Мы перехитрили магию.

Хотя его голос нежнее шелка, непроизнесенные слова – «и теперь за это придется заплатить» – вонзаются в мою душу, как зазубренные ножи.

Джеб уже заплатил, навсегда утратив свою музу и способность видеть сны. А теперь расплачивается Морфей.

Вновь замолчав, он сжимает мою свободную руку. Вместе мы взлетаем на шляпку гриба и присаживаемся там, где нет паутины.

Учитывая, что Морфей выбрался из кокона несколько десятков лет назад, я с удивлением вижу, что полупрозрачный полог шевелится, словно скрывает живое, дышащее существо. Внутри прячется нечто размером с ротвейлера. Оно похрапывает.

Я нервно хлопаю крыльями, но Морфей удерживает меня на месте. Нахмурившись, я поворачиваюсь к нему.

– Ты сказал, что сегодня больше не будет фокусов, – сердито напоминаю я.

– Это не фокус, а подарок. Хотя нечто необычное в нем есть. В том смысле, что в неправильных руках он может быть опасен.

Волосы у меня на шее встают дыбом.

– Опасен?

– Неукротим. Это точнее.

Я потихоньку двигаюсь к краю гриба, ища пути к бегству.

Морфей вновь хватает меня за руку и останавливает:

– Эй, не трусь. Ты же Червонная Королева. Тебе нельзя бояться обитателей нашего мира. Более того, это конкретное существо будет верно и предано только тебе. Мы усмирим его теперь же. Отныне держать ухо востро придется именно Стране Чудес. Итак…

– Итак?

– Открыть мой подарок непросто. По крайней мере, доставь мне удовольствие понаблюдать за этим.

Морфей достает из кармана пиджака блестящий серебристый клинок, маленький, как нож для рыбы, и протягивает мне на раскрытой ладони.

Стрижающий меч. Самое мощное оружие в Стране Чудес.

Я медлю.

– Теперь он мой?

Морфей смеется:

– Нет, конечно. Стрижающий меч будет всегда принадлежать мне. Я немало для этого потрудился.

Я мрачно смотрю на него.

Смущенно ухмыляясь, Морфей откашливается и продолжает:

– Ну, не без твоей помощи, разумеется. Вот почему я охотно готов делиться им по особым случаям.

– Очень великодушно с твоей стороны, – отвечаю я с притворным гневом и беру меч.

Как в прошлый раз, рукоятка кажется теплой даже сквозь перчатку. Когда я касаюсь ее, на серебристом металле остаются светящиеся синие отпечатки. Я собираюсь рассечь толстую белую паутину, но Морфей останавливает меня, коснувшись моего локтя кончиком пальца:

– Будь готова отступить, как только он освободится, детка.

Я прищуриваюсь.

– Ты серьезно?

– Всё будет нормально. Просыпаются они довольно медленно.

«Они». В животе у меня стягивается узел. Дрожащими руками я разрезаю липкую паутину. С лезвия соскакивает искорка, и кокон раскрывается. Оттуда выплывает вонь, в десять раз хуже запаха гнилой капусты. Зажав нос, я отхожу и вкладываю стрижающий меч в выжидающе протянутую руку Морфея.