насосов и труб, но, зная, что умеет Зефир, она задавалась вопросом, была ли эта женщина достаточно смелой, чтобы пользоваться магией на виду.

Зал был переполнен, главный бар заполнен людьми, стоящими позади сидящих. И большинство столов тоже были заняты, как простые деревянные на первом этаже, так и более мягкие, частные столы, которые были зарезервированы для специальных гостей на втором этаже. Аврора заметила Рансу, несущего большую коробку за стойку бара, но кроме него все остальные служащие, которых она заметила, были женщинами. Они были всех форм, размеров и видов, но каждая из них носила струящиеся юбки пастельного цвета, которые мерцали, как хвост русалки, если бы они существовали, они ослепляли в голубом свете таверны. Они улыбались, очаровывали и бросали кокетливые взгляды на каждого мужчину, мимо которого проходили, и на каждого мужчину по очереди, будь то молодой парень, едва успевший выпить, или старый генерал, которого она видела бесчисленное количество раз за столом, все они, казалось, раскачивались в такт движению женщин вокруг них, притягиваемые, как магниты.

На втором этаже она увидела знатных мужчин, собиравшихся за столиками в нишах, окружённых растениями для некоторого уединения, но никто из них не прерывал разговор, даже когда женщины проходили мимо или останавливались, чтобы наполнить бокалы, и Аврора наблюдала, как женщины иногда задерживались у некоторых столов, без нужды вытирая пыль с растений или наполняя бокалы, которые были далеко не пустыми.

Мужчины, казалось, ничего не замечали. Если они и смотрели на женщин, то только для того, чтобы пофлиртовать или, в некоторых случаях, дотронуться до них. Именно в этот момент Аврора увидела второго за ночь мужчину — работника. Лейтенант Зефир, мужчина по имени Раким был высок, с тёмной кожей и глазами, которые говорили то, чего не говорили его губы. У него была странная манера появляться всякий раз, когда посетитель пытался сделать что-то большее, чем просто поговорить с одной из женщин.

Аврора не знала, как долго она наблюдала за экосистемой внизу, изучая, как она работает и процветает, прежде чем высокая фигура закрыла ей обзор.

— Что ты делаешь? — пробормотал Киран, подхватывая её под руку и таща обратно к двери кабинета Зефир. Прежде чем Аврора успела возразить, он провёл её через дверь и закрыл её за собой. — Ты же знаешь, что не можешь быть там. Если тебя заметят, ты можешь оказаться в огромной опасности. Я уже говорил тебе, что патрули были сильно увеличены после проникновения во дворец. Достаточно одного человека, узнавшего тебя.

Аврора вздохнула, прошла через кабинет в соседнюю спальню.

— Я не могу оставаться здесь вечно. Мне нужно что-то делать.

— Попытайся отдохнуть.

Она резко повернула голову и посмотрела на него.

— Я отдохнула.

Киран поднял руки вверх.

— Что насчёт книги?

— Я устала читать.

Киран поднял бровь.

— Тебе? Надоело читать? Ты заболела?

— Нет, но это не помогает моему настроению, тем более что единственная книга в моём распоряжении о принце из города, который попал в жестокие бури, особенно когда он, по крайней мере, должен что-то сделать. Финнес Вольфрам боролся с океаном в поисках безопасного места. А я отважилась лишь сидеть в спальне, в то время как эти женщины там, совершенно незнакомые, заметь, рискуют собой, чтобы получить информацию для нас. С таким же успехом я могла делать то же самое.

Киран заартачился.

— Это просто смешно. Там есть несколько высокопоставленных людей, как из командования Локи, так и Павана. Они наверняка видели тебя раньше.

— Я могу надеть маску. Эти люди ничего не замечают. Я наблюдала за ними. Они, правда, не видят этих женщин. Они видят то, что хотят видеть. И в отличие от женщин, работающих там, я знаю, что слушать, и я буду знать, чьи разговоры стоят моего времени.

Киран открыл рот, его брови уже сложились в знакомую прямую линию, и Аврора продолжила:

— Как будто ты имеешь право управлять мной, потому что ты мужчина, а я нет. Если я должна править королевством, то, конечно, это начинается с права управлять собой, по крайней мере.

Аврора уставилась на него, слегка вздёрнув подбородок, и несколько долгих мгновений он молчал. Он просто смотрел на неё с непонятной смесью боли, разочарования и чего-то, что могло быть гордостью. Затем он слегка наклонил подбородок и сказал:

— Тебе придётся убедить Зефир, но я уверен, что ты это сделаешь. Ты просто замечательна в этом плане.

С другого конца комнаты донёсся скрипучий голос:

— Она на самом деле такая, не так ли?

Аврора ахнула и резко обернулась, шарф на её голове от быстрого движения повалился набок. Её мать проснулась и пыталась приподняться на подушках, но её ослабевшие руки всё ещё подгибались под собственным весом. Рора протиснулась мимо Кирана, подбежала к матери и прижала её к себе, призывая саму себя быть осторожной.

— Ты очнулась, — прошептала Аврора, её горло сдавили слёзы. — О, богиня, я так рада, что ты очнулась.

Слишком костлявые пальцы матери обхватили её предплечье, потянув руку Авроры вниз, к щеке королевы.

— А ты жива.

Слёзы уже было невозможно остановить. Аврора не могла понять ту боль, через которую она заставила пройти свою мать, беспокойство и горе, которые она напрасно перенесла, потому что её план пошёл шиворот-навыворот. Если бы у неё хватило смелости сказать матери правду, если бы она не держала при себе так много своих страхов о Кассие… Аврора не могла думать о том, что могло бы случиться. Не было пути назад, чтобы исправить её старые ошибки, она просто должна была двигаться вперёд. И на этот раз, она знала, что доверить людям свою правду, всю правду, было единственным способом, которым они могли бы пройти через это.

Пока она плакала, Киран выскользнул из комнаты, возможно, чтобы сообщить остальным о пробуждении королевы. Она взяла хрупкую руку матери в свои ладони — такая маленькая и хрупкая, как маленькая птичка.

— Мне так много нужно тебе сказать, мама. Начиная с того, что я очень сильно люблю тебя, и мне жаль, что я заставила тебя так волноваться.

Она не могла заставить себя извиниться за то, что вообще ушла, она не обо всем сожалела, хотя у неё было много сожалений и горя по поводу этого решения. Она могла бы справиться с этим лучше, оставив меньше людей в опасности, возможно, подготовив свою мать каким-то образом. Но она не будет сожалеть о том, чему научилась и как выросла в этом путешествии. Она не могла.

— Я планировала, что ты получишь записку, объясняющую правду о моём