И вот, пожалуйста. Всего за несколько дней она узнала о том, как мне помочь, больше, чем Улаам — за целый год, который мы провели на этом корабле. Глупый оборотень наслаждался происходящим. Готов поклясться: с тех пор, как Сэйзед их освободил, они становятся все более странными.

Так или иначе, Салай стояла на своем обычном месте и вела корабль вглубь Багряного. При ней не оказалось карты Полуночного моря, но по просьбе Прядки она отправила за ней Дага в свою каюту. Карта была не особенно подробной; этим не могла похвастать ни одна из карт Полуночного моря. К счастью, очертания были более-менее верными, раз уж все моря по сути представляли собой пятиугольники.

Прядка принялась указывать на разные области карты и спрашивать:

— Хойд, я бы хотела сюда добраться. Можешь показать дорогу?

О каждом месте я выдавал какую-нибудь жутко интересную историю, например, как расхаживал там с маслом на ногах вместо обуви. А потом мы добрались до одной конкретной точки.

И я замолчал.

Когда я замолкаю, окружающие часто радуются. Таковы издержки моей профессии. Но на этот раз все было иначе. Прядка прижала карту к груди, на глаза у нее навернулись слезы.

Она узнала, где находится остров Чародейки — неподалеку от границы Полуночного и Багряного морей, примерно в полудне плавания вглубь Полуночного.

Это был первый серьезный фрагмент информации. Первый настоящий шаг к спасению Чарли. Прекрасный момент, который был тут же разрушен: на горизонте внезапно появилась полоса дождя и помчалась прямиком к кораблю.

Глава 43. Музыкант

Мне известно, что на вашей планете моряки боятся бурь. Это общая черта всех известных мне мореходных культур. Что интересно, большинство из них, говоря о бурях, приписывают либо приписывали им свободу воли. Бури никогда не случаются просто так. Бури всегда чего-то хотят.

В погодных явлениях на планете Прядки не содержится значимых объемов инвеституры, а значит, они не обладают самосознанием. Но вы бы так никогда не подумали, увидев, как дождь несется прямиком к «Вороньей песне».

Прядка вытаращилась, чувствуя, как немеет тело и угасает радость от грандиозного открытия. Все ведь может закончиться прямо сейчас. Все ее старания, подготовка… просто пойдут прахом. «Воронья песня» бесследно исчезнет в дожде, погрузится на дно, пронзенная шипами под сотней разных углов.

И она ничего не сможет с этим поделать.

В такие моменты ветер и дождь оживают. Нам нужна цель; эта духовная основа склеивает воедино человеческое естество и волю. Цель — настолько неотъемлемая часть нашей натуры, что мы видим ее повсюду.

В богах, чьи крики порождают гром, а шаги высекают молнии. В ветрах, которым дают имена и наделяют намерениями и мотивами в зависимости от направления. В дождях, которые небеса по своему капризу сдерживают, дарят или насылают в наказание.

Буря — это не объект вроде ящика или дерева. Даже для людей научного склада бури — это скорее понятия, чем наборы чисел. Когда морось превращается в ливень, а ливень — в бурю? Нет четкой грани. Все дело в восприятии.

Буря — это идея. И в этом качестве она куда сильнее. Надвигался дождь, за ним вздымались багряные шипы, словно скрещенные пики королевских гвардейцев. Прядке хотелось, чтобы это было осознанным волеизъявлением лун. Она не хотела умирать бессмысленной смертью.

Корабль накренился. Потеряв равновесие, Прядка вскрикнула и вцепилась в ограждение, а затем поспешно схватила карту Полуночного моря, чтобы ее не унесло ветром. Новый рывок заставил ее качнуться в противоположную сторону. Движения корабля казались Прядке беспорядочными, но Салай выкрикивала приказы, и Даги послушно их выполняли, управляясь с парусами.

Салай не сильно заботило, будет ли ее смерть предопределенной или случайной. Главное, чтобы она наступила как можно позже.

Как я уже упоминал, вы, возможно, привыкли к тому, что на вашей планете пост рулевого не считается особенно важным.

Но в морях спор все иначе. Корабль снова накренился, застонали доски, захлопала парусина. Корабль на ходу не похож на большинство транспортных средств: чтобы сменить курс, требуется время и усилие. Прядка крепко держалась и с широко раскрытыми глазами наблюдала, как капитан Ворона хватает и туго натягивает брошенную веревку. В этот момент даже она следовала приказам Салай.

Неподалеку от Прядки трое Дагов бросились к штурвалу, чтобы помочь Салай повернуть корабль в нужном направлении, подчиняя ее воле сотни тонн древесины. «Воронья песня» вильнула вправо от линии дождя, пройдя так близко от эфирной стены, что багряные шипы заскребли по корпусу. Салай велела матросам сбавить ход, что показалось Прядке странным — пока она не увидела, как гигантские клубки сцепленных шипов погружаются в море.

От проросших из спор эфиров на море началась рябь, а теперь лишь усилилась: споры всколыхнулись и забурлили. Настоящих волн в морях спор обычно не бывает, во всяком случае, как в обычных морях, но если уж они появляются, кораблю грозит серьезная опасность.

«Воронья песня» затряслась, как лед в хорошем коктейле, и накренилась, как человек, который этих самых коктейлей перебрал. У Прядки тут же скрутило живот, а потом накрыло паникой при мысли, что сотворит рвота на палубе посреди спор. Ей удалось найти ведро: совершенно неожиданно первая работа на корабле очень пригодилась.

Салай продолжала выкрикивать приказы. Казалось, корабль не опрокидывается лишь за счет ее силы воли. Крутя штурвал, она заставляла «Воронью песню» двигаться то по волнам, то против них. В этот миг корабль был исполинским музыкальным инструментом, и Салай исполняла виртуозную партию, уводя нас от опасности.

К несчастью, в самом конце одна волна все же плеснула через борт. По палубе рассыпались споры: кровожадные, алые, жаждущие воды. На несколько секунд они возобладали над серебряной защитой корабля. И Прядка оказалась не единственной, кого накрыл приступ тошноты.

Красное взорвалось красным. На главной палубе, неподалеку от трапа на ют, взметнулись шипы. В мгновение ока одного из Дагов пригвоздило к доскам рядом с капитанской каютой. Я опущу бестактные сравнения с подушечками для булавок и скажу лишь вот что: ни разу в жизни я не видел, чтобы человек так быстро истек кровью. С другой стороны, не видел я и человека с таким количеством дыр, через которые утекает кровь.

Никто не мог оторваться от чудовищного зрелища. Прядка со стоном снова склонилась к ведру. Вспомнив свою подготовку, Даги бросились за спасательными полотенцами, чтобы вытереть кровь и не дать ей утечь за борт. Если в Зеленом море