Когда его наконец доставили в больницу, казалось, что жить ему осталось несколько часов, не больше. Искалеченная нога врачей волновала мало, речь шла о спасении жизни. Когда состояние больного удалось стабилизировать и он пришел в сознание, врачи сообщили, что ногу, скорее всего, придется ампутировать. С момента нападения тигра прошло более суток, рана успела воспалиться. Инфекция проникла даже в костный мозг. Пасть тигра, даже самого здорового, кишит разного рода бактериями, и Соколову прописали курс сильнейших антибиотиков. Под ключицу ввели катетер, и несколько месяцев он пролежал в больнице под капельницами. За это время близкие друзья сумели найти врачей, которые отважно попытались спасти Соколову ногу и одержали победу — ценой многократных операций, вживления пластин и винтов. Вопрос, сможет ли он после этого ходить, оставался открытым. Еще несколько месяцев Соколов провел в аппарате Илизарова; эта металлическая конструкция на ноге делала его похожим на андроида в процессе сборки.

Сразу после нападения инспекция «Тигр» обследовала место и пришла к выводу, что это был несчастный случай, спровоцированный ошибкой человека, поэтому тигра преследовать не стали. Начальник Соколова навестил его в больнице и объяснил, что тот наткнулся на тигров в разгар брачного периода, а потом шутливо ткнул пальцем в бок: «Тебе еще повезло, что тигр тебя не поимел вместо самки». «Жаль, что он мне этого не предложил, — ответил Соколов. — Я б ему дал в любой позе, лишь бы он зубы в ход не пускал».

Словно заразившись от тигра на каком-то мистическом уровне, Соколов обнаружил, что его обуревают неконтролируемые желания. Как только он кое-как встал на ноги, его захлестнула похоть. «В течение полутора лет я передвигался на костылях, — рассказывал он. — Потом уже обходился тростью. Возможно, мне передалась часть силы тигра, или просто осознал наконец, что действительно жив, но я тогда начал крутить направо и налево».

Именно на стремлении повысить потенцию, пусть и не такой дорогой ценой, основана вся нелегальная торговля тигриными органами. Название «Виагра» происходит от санскритского vyaaghra, что и означает «тигр».

«Думаю, мне это на роду было написано, — признался Соколов. — Отправляясь в тайгу, каждый должен быть готов к встрече с тигром — ведь они именно там обитают. Если говорить о том, что я чувствую по отношению к этому конкретному тигру, — ничего, кроме благодарности. Объясню почему: когда человеку в жизни выпадает серьезное испытание, он либо ломается, либо становится сильнее, чем был прежде. Именно это произошло со мной. Я стал сильнее — не в физическом отношении, конечно, а в духовном. Это может прозвучать глупо, но, кажется, мне отчасти передалась его сила. Китайцы считают, что это большая удача — быть убитым сильным, могучим тигром. Мне повезло вдвойне: я сумел выжить».

На полную реабилитацию Сергею Соколову потребовалось три года. За это время он познакомился со Светланой, и они поженились. Их дом во Владивостоке дышит уютом и счастьем, и совершенно очевидно, что именно это стало залогом чудесного выздоровления Сергея. «Я своему другу дал слово, что буду ходить и вернусь в тайгу, — говорит Соколов. — Пусть на костылях или даже с деревяшкой вместо ноги, но я вернусь. Я тогда для себя это однозначно решил».

Нога у него практически не сгибается, на нее страшно смотреть, но он ходит — и он работает. Его история не столько чудо, сколько пример отчаянной решимости и не в последнюю очередь любви. И хотя он двигается гораздо медленнее, чем раньше, и каждый шаг отзывается болью, Соколов все-таки вернулся к своей матушке-тайге.

Амба, тигр, сказал отцу: «Старик, оставь мне своего сына, не забирай. Если заберешь его, я убью вас обоих».

Н. В. Мунина, Мальчик и тигр[135]

14 декабря, в воскресенье, терпение у Леонида Лопатина иссякло.

«Один день сменял другой, а Андрей так и не вернулся, но никто ничего не предпринимал. Поэтому я сказал сыну: отправляемся на пасеку. Мы сели в машину и поехали. Василий осмотрел хижину, вернулся к машине и говорит: „Что-то не так. Иди посмотри сам“. В хижине я обнаружил чайник с замерзшей водой; на полке остались макароны и хлеб, частично погрызенный мышами. По всем признакам случилась беда. Мы вернулись в поселок, и я отправился к матери Андрея, чтобы узнать, сколько продуктов у него было с собой и надолго ли он собирался в лес. По ее словам, он планировал провести в лесу один день, поэтому с собой взял только краюшку хлеба и пачку макарон. Я тогда ее спросил: „Неужели вам за него не страшно? Уж четыре дня, как мальчишки нет, а по тайге бродит тигр. Где сейчас его отец?“ Она отвечает: „Он на работе, у него ночная смена в школе“. Я попросил ее: „Пусть зайдет ко мне, как только вернется. Разговор есть“.

Так что наутро после смены Александр Почепня пришел ко мне. И я ему с порога сказал без обиняков, по-мужски: „Это же твой родной сын, какого же черта ты творишь? Это ж тебе не собака. Он пропал на четыре дня, а тебе и дела нет? Да я бы на твоем месте давно туда помчался“. Он отвечает: „Да волнуюсь я. И предчувствия дурные. Но один не могу пойти, давай вместе“. Он выглядел расстроенным и растерянным, не знал, что делать. Я ему сказал: „Ты его отец. Собирай охотников, и идите за ним“. Он позвал Данилу Зайцева, Дениса Бурухина и нас с сыном».

Замолчав, Лопатин вытер глаза и стал оправдываться: «Простите. У меня зрение слабое, глаза болят. Потому и слезятся».

В понедельник, 15 декабря, Данила Зайцев, Денис Бурухин, Александр Почепня (отец Андрея) и Леонид Лопатин с сыном Василием взяли ружья и забились в лопатинскую «тойоту». Младший брат Андрея тоже хотел поехать с ними, но ему не разрешили. Бурухин объяснил: «Мы знали, куда отправляемся и зачем. Понимали, что нас ждет». Леониду Лопатину на тот момент было без малого шестьдесят лет — в тех краях это преклонный возраст, так что, доставив мужчин на пасеку, он поехал дальше по своим делам, а более молодые остались. Все они были вооружены, кроме Александра Почепни: в доме была только одна винтовка, и ее забрал с собой Андрей. Само собой получилось, что отряд возглавил Данила Зайцев, гордый обладатель устрашающего на вид бронебойного двуствольного обреза, над которым опытный охотник на крупных кошек только посмеялся бы. Впрочем, оружие было легальным, да и выбирать было особо не из чего.

По словам друга Маркова, Андрея Онофрейчука, Зайцев был неприятно удивлен тем, как несерьезно отнеслась к происходящему молодежь. «Они шли по следу, закинув ружья за плечи, как будто в них и нужды-то не было, — вспоминал Онофрейчук. — Зайцев их одернул: „Ребята, вы в своем уме? У вас ружья должны быть наготове, ясно?“ Но они только отмахнулись: чему быть, того не миновать».

«Молодость! — вздохнул Онофрейчук. — Она не ведает страха».

Зайцев и Александр Почепня были едва знакомы, хоть и жили по соседству. Сам будучи отцом, он отправился с Почепней на эти страшные поиски не из дружеской симпатии, а потому, что его попросили, и отчасти потому, что он видел, что Александр на грани отчаяния. Зайцев родился на западе Китая, куда после революции бежало множество староверцев. В скором времени после смерти Сталина семья Зайцевых переехала в Казахстан, а Данила затем отправился на Дальний Восток — сперва на Чукотку, а потом на юг Приморья, частично повторив путь Юрия Труша. Среди жителей Соболиного Зайцев выделялся тем, что никогда не напивался и в течение двадцати лет занимался одним и тем же делом — обслуживал поселковый дизельный генератор. Какие бы неудачи его ни постигали, Зайцев производил впечатление спокойного и сильного человека, способного выстоять в любых обстоятельствах. Именно этого сейчас больше всего не хватало Александру Почепне.