Таким образом, целостный междисциплинарный охват проблемы связан с полноценным правополушарным мышлением, ответственным, в частности, за музыкальные способности (недаром четверть наших студентов учились и в музыкальных школах). Подобным образом соседствует интуитивный подход экспериментатора и математизированное мышление теоретика — сама система Физтеха основана на развитии этих двух начал в сознании человека, от которого во многом зависит полнота творческого потенциала».

Своей относительной, по сравнению с выпускниками иных технических вузов, продвинутостью в иностранных языках выпускники Физтеха во многом обязаны заботам Сергея Петровича. Еще с конца 1960-х годов он настойчиво рекомендовал ректору и проректору по учебной работе не скупиться на «часы для языка» при составлении учебных планов. Позднее он лично принимал участие в отборе преподавателей, нередко смущая их своим быстрым совершенным модулированным английским, тем, что сами англичане называют fluent.

Рассказывают, что призванные «на смотрины» в Физтех, главным образом, конечно же, «англичанки» — выпускницы языковых вузов, приходили на собеседование с руководством института, принимавшим их в одной из учебных аудиторий в казенной обстановке. Представление, знакомство и несколько вводных слов произносились на русском. Затем в беседу на английском вступал один из преподавателей, задавая на доморощенном иностранном языке несколько достаточно элементарных вопросов. Дождавшись момента, чаще связанного со стилистической или грамматической ошибкой в языке, в беседу вступал С. П. Капица и на превосходном английском языке, в его изысканной форме, просил собеседовавшего разъяснить понимание того или иного правила, связанного с ошибкой. Большинство кандидаты! поражались при этом уровню английского, услышанного ими в техническом вузе.

Ну а приложение знаний английского языка для технических специалистов, работающих на самом острие современной науки, было очевидно. Если в «закрытых» отраслях, ввиду непубличности последних достижений, знание языка вторично и может быть полезно лишь при получении знаний из какой-либо смежной области, то для физиков и математиков, ведущих свои исследования на самых передовых рубежах современной науки, обмен свежей информацией просто необходим — очень важно умение ученого просмотреть статьи в новом журнале или на известном сайте, связаться со своим иностранным коллегой, обсудить острые текущие вопросы исследования.

Своим великолепным знанием языка, при всей своей известности и популярности на Западе, своей публичностью Сергей Петрович лично сделал очень многое, чтобы снизить напряженность холодной войны.

Еще несколько лет назад казалось, что холодная война стала анахронизмом, но, увы, она лишь изменила свои ориентиры, а противостояние развитых англоязычных стран и временно ослабленной России в течение последнего времени вновь стало достигать едва ли не критических значений.

Новые времена

Отчетливо осознавая неизбежность перемен в Новейшее время (и далеко не всегда позитивных), Сергей Петрович Капица искренне переживал за судьбу Физтеха и российской науки, предлагал пути по сохранению и умножению достигнутого, сам участвовал в реализации соответствующих планов и проектов.

Одно из его предложений заключалось в следующем: «В рамках новой политики в области науки и образования на основе Физтеха и того, что осталось от нашей науки, в первую очередь академической, создать Новый Университет. Университет — в первичном смысле этого слова, не подвергнувшийся центробежным силам распада на узкие специальности, видящий свою силу больше в умении, чем в числе, — как центр комплексной подготовки и исследований. Во всей истории последних веков, в годы революций, перестроек и кризисов — всегда на новый социальный заказ возникали новые учебные заведения. Их выпускники осуществляли новую политику, строили новое общество и новую науку. Так было с Коллеж де Франс и Политехнической школой во Франции, Массачусетским технологическим институтом в США и Физтехом в СССР. Найдет ли новая Россия силы и средства создать такой Новый Университет, отвечающий социальному заказу и традициям нашей страны в области современного естествознания, технологии и управления?»

Может, именно поэтому в начале 2000-х годов Сергея Петровича так воодушевило его сотрудничество с Российским новым университетом (РосНОУ), возглавляемым Владимиром Алексеевичем Зерновым, бывшим выпускником Физтеха? Владимир Алексеевич предложил ему не только курировать научную деятельность в его вузе с 1999 по 2012 год, но и стал в 2002 году соучредителем возобновленного в 1983 году журнала «В мире науки», русскоязычной версии «Scientific American».

Сергей Петрович всегда следовал завету отца, который писал: «Одна из самых важных задач в организации науки — это привлечь по возможности всю наиболее способную молодежь к научной деятельности. Для этого нужно сделать положение научного работника в стране достаточно привлекательным, его надо не только хорошо материально обеспечивать, но, главное, обеспечить его высокое и уважаемое положение в обществе».

Не раз поднимал он и вопрос достойной оплаты труда молодых ученых: «У меня был разговор с Кудриным, нашим министром финансов. Он спросил, сколько, на мой взгляд, нужно платить российским ученым. Я ответил: «В долларах, как сейчас в рублях». Кудрин лишь усмехнулся: «Шутите?» Между тем сын моего знакомого окончил химфак МГУ, и ему предложили остаться в аспирантуре, пообещав назначить стипендию в полторы тысячи рублей. В итоге юноша подал документы в Колумбийский университет, куда его с радостью приняли, положив те же самые полторы тысячи. Но долларов. Через год молодой человек получал уже две с лишним тысячи… И о чем тут говорить?»

Увы, но даже таким незаурядным личностям, как отец и сын Капицы, далеко не всё было по плечу. Наряду с другими сферами нашей жизни мутные волны реформ изрядно потрепали, а местами и разрушили науку и образование. Поэтому понятна ностальгическая нота при воспоминании о Физтехе недавно избранного президентом Российской академии наук Владимира Евгеньевича Фортова, в свое время с отличием окончившего МФТИ: «Сейчас, во времена развала, гнили и очевидного маразма, даже мне, ровеснику Физтеха, трудно представить, каким авторитетом и мощной притягательной силой обладал наш институт для молодых людей 1960-х годов. Мне кажется, это было время экстремума СССР — наибольшей динамики и пассионарности нашей Родины. Во всяком случае, научно-технической ее части. Физики вели спор с лириками с плохо скрываемой иронией. Еще бы! За их плечами были такие достижения, как первый спутник, лунник, Гагарин, первые реактивные «Ту» — гражданский и трансконтинентальный, первая атомная АЭС и рекордная водородная бомба Сахарова, дубнинский синхрофазотрон и открытая там частица омега-сигма-минус-гиперон, а также многое другое, что поражало воображение и к чему американцы стремились тогда с полным напряжением всех своих сил. Физтех был непосредственным участником и соавтором всего этого великолепия, а поэтому и мощным магнитом для мальчишек, прочитавших книжки Перельмана, порешавших школьные задачки Капицы и мысленно примерявших на себя мешковатый пиджак Гусева — Баталова из «Девяти дней одного года».

Но это