По-видимому, всякий раз, когда ослабевает центральная власть, каждый начинает толкать вперед свои интересы. Вопрос о призыве студентов снова возник во время противостояния Ельцина и Хасбулатова. В один прекрасный день ко мне в лабораторию явились двое и представились офицерами Генерального штаба. Я подумал, что у них есть вопросы, как-то связанные с нашими ускорителями, дело было рядом с помещением, где они стояли. Но гости пожелали разговаривать в саду. «Сейчас опять поднимается вопрос о призыве студентов в армию. Нам известно, что в свое время, при Горбачеве, вы организовали письмо, посвященное этому вопросу. Вы не изменили свою точку зрения?» Я ответил, что не изменил своей позиции и думаю, что выражаю мнение всего научно-технического сообщества. «Вы готовы встретиться с Хасбулатовым или с Ельциным по этому поводу?» Я ответил, что готов.

Через несколько дней, поздно вечером, меня отвезли в Белый дом. Наверное, минут сорок я ждал около кабинета Хасбулатова. Наконец он вышел, и мы с ним пошли гулять по коридорам Белого дома. Я объяснил ему существо проблемы, и он предложил мне заготовить письмо от влиятельных академиков — «и мне, и Ельцину». На том и разошлись.

Я тут же ночью поехал в лабораторию, где стоял мой компьютер, нашел файл с письмом, которое много лет назад написал по просьбе [И. Т] Фролова, и перелицевал его на новых адресатов. Как и в прошлый раз, я подписал это письмо у самых влиятельных членов нашего научно-технического сообщества. История повторилась вновь.

Отстоять студентов от призыва в армию пока удается, но мы упорно не хотим замечать, что наш храм науки почти сгорел. Когда Ленин изгнал из страны на пароходе сто философов и обществоведов, которые его не устраивали по идеологическим соображениям, то все кричали: ах, какой ужас, что он сделал! А когда десятки тысяч первоклассно образованных ученых вынуждены были покинуть страну, это не сочли чрезвычайным событием. Почти все среднее поколение ученых выбито. А молодежь, глядя на своих бедствующих старших коллег, не знает, что ей делать. В наиболее известных вузах, таких как, например, Физтех, большинство выпускников не видят другого пути реализовать полученные знания, кроме как за пределами своей страны. Аспиранты и молодые ученые находятся в самом тяжелом положении.

К счастью, интерес к науке у молодежи сохраняется. Об этом свидетельствует высокий, как и прежде, конкурс на естественно-научные специальности в наших вузах. Главный урок МФТИ — это сама «система Физтеха»: только при тесном союзе и сотрудничестве высшей школы и науки возможно современное и эффективное воспитание нового поколения ученых и инженеров. Теперь они рассеялись по всему миру, и, кажется, в Соединенных Штатах есть клуб из полутора тысяч выпускников Физтеха, объединенных в свое землячество».

Физтех из такого нужного для растущих научно-технических отраслей СССР образовательного научного центра, сформированного в советской России наподобие ведущих западных университетов, усиленный трудами ведущих советских ученых, создавших «систему Физтеха», 50 лет спустя превратился в если не губительный, то крайне неприятный для страны центр по отбору и трудоустройству за рубежом талантливой российской молодежи с прикладным физико-математическим образованием, полученным под руководством лучших отечественных специалистов. То есть фактически сегодня это организация, умело отбирающая наиболее одаренных молодых людей страны, дающая им образование и экспортирующая их. Через стажировки к студентам присматриваются туторы из крупных западных фирм: «Дженерал электрик», «Майкрософт», «Сименс», крупнейших авиастроительных и ракетных корпораций всего мира, затем подписывается контракт, и порой уже студент 4-го курса Физтеха, чаще всего гражданин России, сам не сознавая того, работает на военно-промышленный комплекс США. Три четверти выпускников Физтеха, — по словам Сергея Петровича, — за последние 20 лет нашли точки приложения своих сил за рубежом. Дело тут не столько в активности западных фирм, сколько в невостребованности специалистов по основополагающим направлениям науки и техники в нашей стране. Россия все больше становится страной, управляемой юристами и экономистами, не представляющими ни масштабов современных научно-технических задач, ни методов их решения.

«Самый серьезный сигнал… — это уход умов из нашей страны. Я не знаю сейчас, кто кому оказал больше технической помощи: Россия — Европе и Америке или эти страны — нам. Приведу пример. Возглавляя кафедру Московского физико-технического института в течение 35 лет, и теперь, будучи советником ректора, могу сказать, что за это время мы экспортировали только в Америку 1600–1800 наиболее способных выпускников Московского физико-технического института (соответствующего по уровню в большей или меньшей степени Массачусетскому технологическому институту (MIT) в США, Политехнической школе во Франции, Государственному колледжу или Колледжу Черчилля в Англии). А для того, чтобы воспитать такие кадры в США в том же MIT, требуется от одного до полутора миллионов долларов — такая цена выпускника получается, если разделить многомиллиардный бюджет MIT на число выпускников. Это не плата за обучение, сумма которой в 10–20 раз больше. Это затраты общества в рамках экономической реальности на воспитание одного хорошо образованного ученого или инженера. Следовательно, один только Московский физико-технический институт компенсировал техническую помощь России, по крайней мере, на 1,5 или 2 миллиарда долларов», — говорил Сергей Петрович в одном из своих выступлений.

Поощряемое извне государственное равнодушие к выпускникам ведущего технического вуза сменяется в последнее время необходимым вниманием к ним. Пока исключительно материальным. Думается, в силах и лучших традициях Физтеха провести революционные преобразования собственной воспитательной системы.

«Берклеевский курс физики»

В середине 1960-х годов в руки Сергея Петровича, внимательно следившего за англоязычной физической литературой, попали два первых тома нового курса физики (Механика; Электричество и магнетизм), изданного в США специальным комитетом, составленным из англоговорящих ученых Калифорнийского университета в Беркли, перед которыми, после грандиозных советских успехов в освоении космоса и ядерных исследованиях, была поставлена задача создания учебника нового типа. Бурное развитие физики, имевшее место в начале и середине XX века, ее определяющее проникновение в смежные, совсем недавно казавшиеся никак не связанные с ней науки поставило высшую школу перед необходимостью ее новой, современной организации. На пути этого предприятия стояло как наличие громадного информационного материала, так и гигантский разрыв, наметившийся между значением современной физики и уровнем подготовки специалистов в области названного предмета.

Курс, попавший в руки Сергея Петровича и вызвавший его пристальное внимание как ученого и как педагога, носил название «Берклеевский курс физики» — в честь университетского городка Беркли в США, расположенного на восточном берегу залива Сан-Франциско, калифорнийского округа Аламида, входящего в состав Калифорнийского университета. Считается, что именно физикам, работавшим в