…Было темно.

В любую сторону, куда не посмотришь – лишь кромешный мрак и черная густота…

Пришло странное чувство – будто сейчас что-то случится.

Предчувствие…

Он оглядывался, почти испуганно – что это?

Вдруг начал ощущаться низ живота – такое странное, странное… Словно живот тоже мог смотреть вперед, поворачиваться вслед за глазами и при этом оценивал степень… опасности?

Слово было сказано. И Дар вдруг понял, что нависает угроза, собирающаяся где-то в той черноте. Или, даже, нет – за пределами черноты. Но эта опасность приближается.

Он осознал себя – будто заключенным в некие тенета. Мог обозревать пространство вокруг – но у него словно не было тела, он не мог ничем двигать.

Но как же тогда у него был живот, это чувство внизу?

Вопрос обострил его ум, сделав четким самоосознание.

Алертный как никогда, он снова впился глазами в черноту, сканируя окружающее.

Живот тоже сканировал, это было, как два луча, из глаз и из живота, и каждый делал это по своему. Пришло четкое ощущение – борьбы за жизнь. Ощущение тяжелой угрозы, готовой просочиться откуда-то извне, снаружи.

Но он не был внутри?! Тогда откуда – снаружи?

Не было смысла об этом думать. Вообще не было смысла думать. Это надо было обозревать. И чувствовать.

Откуда могло проявиться это, угрожающее? И что это было?

Где-то далеко возник ореол.

Он сразу обернулся – это было сзади. Слабая серая полоска делила мир пополам – по горизонту. Тонкая, как волос, но очень длинная. Она неторопливо становилась четче, наливаясь серой яркостью в этой кромешной черноте. Сложно было определить расстояние, потому что он не знал, где находится. Если это Эбирройская степь – то полоса была очень далеко, на горизонте.

Она становилась толще.

Дар мог ощущать ее низом своего живота – как непонятную, но страшную опасность. Можно было сказать – эта серая полоска на горизонте сковывала его живот до бесчувственности.

Полоска стала еще толще и в какой-то момент разделилась на две. Они медленно раздвигались, отходя друг от друга – два тонких волоса горизонта. И чем дальше они раздвигались, тем больше он удивлялся. Потому что тонкие линии не были… параллельными?

То, что было между ними, это захватывало все его существо. Между этими линиями что-то происходило, невнятное, толком не заметное. Но он низом живота чувствовал там движение, слабое, плавное, как очень медленно текущий, разряженный, слоистый, серый дым. Он был за этими двумя линиями, как за стеклом, прозрачной преградой. И он не мог перетечь сюда, в этот горизонт…

Пока не мог.

Пришло ощущение, что он голый, ничем не прикрытый… Не закрытый… И еще – что этот проклятый дым скоро затечет сюда, к нему, в эту черноту, в этот мир.

Отчаяния не было, или страха. Он просто знал свою слабость, отсутствие защиты, отсутствие оружия. И никогда не видел прежде ни подобных линий на горизонте, ни этого дымка. Не знал чего от них ожидать – умом. Но чувствовал ужасную угрозу от всего этого. И еще чувствовал – что не готов. Ему рано. Он, может быть, готов к этому – но еще не пришло время. Это было так, как если бы ствол и ветви еще не наросли, а могла наступить зима…

Серые волоски все больше расходились, но не параллельно. Центральные части их уходили все дальше друг от друга, а края были так же близки как и раньше. Дар вдруг понял, что никакой это не дым, там, за «стеклом». Там слоился не воздух – вода! Медленное шевеление и перетекание густых струящихся уровней…

Будто током пробило снизу доверху – он понял все про эти полоски-волоски. Они уже приняли изогнутые очертания приоткрывающего глаза, и жидкое, текучее было – зрачок? Что-то шевелилось в этом глазу, медленное движение, как если бы оно из края в край оглядывало пространство.

Дар понял – искало именно его…

Возникло чувство пристального взгляда.

Ах, лучше бы его не заметили…

Он не чувствовал ног или рук, он не знал, есть ли они вообще? Не было способа уйти, убежать, вовсе закрыться. Там, где он был – существовала только чернота и этот глазоподобный горизонт. Ничего другого сейчас не было. Только живот уже не тянул – просто глухо саднил внизу.

И вдруг пришло какое-то новое, неожиданное чувство.

Что-то было еще внутри его существа, проявившись незаметно. Оно смогло как-то выгнуться, распрямиться, из ничего вырастая в облако, заполняющее близкое окружение. Было ощущение союзной близости, помощи, которой можно ждать.

Напряжение ожидания росло. Напряжение ожидания заставило его живот конвульсивно сжиматься…

Он не видел, как проснувшиеся рядом с ним тангры удивленно переглядываются.

Древний стонал во сне, прикрывая живот руками.

Но вырваться из сна не мог.

…Он наблюдал, как меняется граница между мирами. То, что было за этим ореолом, стеклоподобная преграда глаза, делившая два мира – она, кажется, растворялась. За ней было нечто странное, скользящее и увиливающее – то, что проникало через горизонт. Он вдруг понял, что не может сосредоточить на нем своего взгляда. Эта субстанция была быстрее, чем его взгляд? Или менялась быстрее, чем он мог сфокусироваться?

Водяные слои стекали в его мир черноты через приоткрытые веки далеких серых линий. И это было не все. За ними открывалось другое – прозрачный зрачок, от которого потянуло таким холодом, такой безнадежностью…

Не имея ни ног, ни рук, Дар не знал, как можно защититься от этого взгляда. Он уже понял – пришло Текучее Существо его постоянных кошмаров. То самое, встречи с которым он опасался больше всего на свете, рождавшее глубокий страх.

Оно нашло его.

Смогло увидеть!

Огромный Глаз вдруг блестнул каким-то далеким огоньком, словно сверкнуло кристалликом. И в тот же момент звонкой болью взорвалось в правой части его тела – будто с размаху загнали гвоздь в плечо. Дар не сдержал стона, но сцепил зубы, заглушая крик.

Так вот, значит – зубы у него были?

Ощущение беззащитности стало всеобъемлющим, как и чувство острой боли.

И в этот момент произошло неожиданное. Выпроставшееся недавно из него как бы облако – оно приобрело цвет и форму. Он мог его чувствовать, как часть самого себя, и, однако же, понимал, что оно отдельное, со своей волей. Это «облако» было чуть зеленоватым, не то чтобы искрящимся, но имевшим частички светимости. Дар видел, как от него протянулось к горизонту – тонким шлейфом.

Зрачок далекого глаза чуть сместился, так бывает, когда смотрят на что-то другое.

Дара вдруг пронизало понимание – эти двое знали друг друга, были хорошо знакомы… И они враждовали!