На вершине холма, на пыльной разворотной площадке, стояли два фургона «Иракских электросетей» или как-то так, не помню, что именно было написано на боках. С виду они были очень похожи на американские фургоны коммунальных служб, только меньше и не желтого цвета, а ярко-зеленого. На боках лежал особенно толстый слой краски, но снизу все равно просвечивало улыбающееся лицо Саддама Хусейна – точно упрямый призрак, не желающий отправляться на тот свет. Еще туда подогнали подъемник «Джини» c люлькой.

На перекрестке стояли два столба линии электропередачи с большими трансформаторами, понижающими напряжение для подачи в ближайшие кварталы и пригороды Эль-Фаллуджи. Вокруг шныряли ребята в арафатках и пара человек в шапочках куфи, все – в оранжевых рабочих жилетах. Защитных касок я ни на ком не заметил (похоже, Управление по охране труда еще не добралось до провинции Аль-Анбар). С другого берега реки эти люди казались обычной разношерстной бригадой электриков, но с шестидесяти ярдов становилось видно, что это наши ребята. Ко мне подошел Альби Старк из нашего отделения – он помахивал свободными концами своего платка и пел песенку о том, как опасно наступать Супермену на плащ[30]. Потом он увидел подполковника и отдал ему честь.

– А ну кыш отсюда, займись чем-нибудь, – рявкнул на него Джемисон. – И ради бога, не пой больше!

Он повернулся к нам с Тако, но обратился только к нему – видно, решил, что из нас двоих Тако мозговитей будет.

– Ну-ка еще раз, младший капрал Белл.

– Джассим обычно выходит на улицу около десяти утра – покурить и поболтать со своими поклонниками, часть которых, вероятно, открыла огонь по наемникам. Он будет в сине-белой арафатке. Билли должен его завалить. Конец истории.

Джемисон поворачивается ко мне:

– Убьешь его – замолвлю за тебя словечко, представим тебя к награде. Промажешь или попадешь в кого-нибудь из ошивающихся рядом – тебе засадят больнее и глубже, чем мне, я лично об этом позабочусь. Все понял, морпех?

– Думаю, да, сэр.

Сам-то я в тот момент думал, что из уст сержанта Аппингтона те же слова прозвучали бы куда убедительней и страшней. Но надо отдать подполковнику должное: он старался. Несколько месяцев спустя он подорвался на дорожном фугасе; ему оторвало пол-лица и начисто отшибло зрение.

Джемисон подозвал Джо Клечевски. Он тоже был из нашего отделения, которое мы прозвали «Горячей девяткой». Почти все «электрики» были оттуда, им пришлось вызваться добровольцами – ведь так сказал Тако.

– Сержант, ты понимаешь, что надо делать, когда Саммерс произведет выстрел?

Кляча заулыбался, сверкнув щербинкой между передними зубами.

– Быстро снять их с верхотуры и свалить отсюда на хрен, сэр!

Хоть Джемисон и нервничал – я это видел, да и остальные, наверное, тоже, – эти слова заставили его улыбнуться. Кляча умел выжать улыбку даже из самой каменной рожи.

– Правильно мыслите, сержант.

– А если он так и не объявится, сэр?

– У нас всегда есть завтра. При условии, что завтра нам не прикажут переходить в атаку. Продолжаем работу, морпехи, и в случае успеха обойдемся без «ура», очень вас прошу. – Он показал пальцем на Евфрат и гиблый город на другом берегу. – Как поется в песне, нас слышно издалека[31].

Альби Старк и Кляча попытались залезть в люльку. Вообще-то она рассчитана на двух человек, но не на таких дылд, как Кляча. Альби чуть не вывалился наружу. Все, кроме Джемисона, засмеялись – еще бы, эти ребята отжигали не хуже Эбботта и Костелло[32].

– Вылезай оттуда, детина, – приказал подполковник Кляче. – Иисус прослезился. – Он показал пальцем на Хоя. Голенища его коричневых армейских ботинок торчали из-под куцых брюк. Это тоже выглядело забавно – он напоминал мальчугана, который нацепил отцовские сапоги и теперь топает в них по дому. – Ты, мелюзга. Иди сюда. Как звать?

– Сэр, я рядовой первого класса Питер Кэшмен, и я…

– Не козыряй, болван, ты нас демаскируешь! Тебя небось мама в детстве часто на голову роняла?

– Никак нет, сэр, вроде не роняла…

– Полезай в люльку с этим как-его, а когда вас подымут… – Он осмотрелся по сторонам. – Вот мудачье! Где чертов саван?

Может, с точки зрения терминологии это было правильное слово, но во всех остальных смыслах – нет. Я увидел, как Кляча перекрестился.

Альби, все еще стоявший в люльке, посмотрел себе под ноги.

– Кажется, я на нем стою, сэр.

Джемисон отер лоб.

– Так, ладно, хорошо хоть кто-то про него вспомнил.

Вспомнил про саван я.

– Полезай в люльку, Кэшмен. Как можно быстрей подготовь огневую позицию. Время не ждет.

Под вой гидравлики люлька начала медленно подниматься в воздух. На максимальной высоте – тридцать пять, сорок футов – она вздрогнула и замерла напротив одного из трансформаторов. Альби и Хой потолкались в люльке и наконец сумели вытащить саван у себя из-под ног. Затем, виртуозно сквернословя (используя в том числе словечки, которых они набрались у иракских мальчишек, приходивших в лагерь выпрашивать сладости и курево), они все-таки натянули брезент на люльку и трансформатор. Получился эдакий цилиндр; сверху он держался на крючках, закрепленных на одной из поперечин столба, а сбоку застегивался на «болты», как 501-е «левайсы». Снаружи на саване были какие-то ярко-желтые арабские закорючки, но я понятия не имел, что они означают – лишь бы не «РАБОТАЕТ СНАЙПЕРСКАЯ ГРУППА».

Люлька вновь опускается, а цилиндр остается на месте, наверху. Когда опора в виде люльки исчезает, брезентовый кожух действительно становится похож на саван. Хой разодрал руки в кровь, у Альби ссадины на лице, но никто из них, к счастью, не свалился на землю. Пару раз нам казалось, что кто-нибудь точно полетит.

Тако задрал голову и посмотрел наверх.

– А что это вообще-то такое, сэр?

– Защита от песка, – ответил Джемисон, а потом добавил: – Наверное.

– Такая неприметная, – сострил Тако. Теперь он смотрел через реку на теснившиеся там дома, магазины, склады и мечети. То была юго-западная часть города, которую мы все называли Куинс. Больше сотни морпехов уехали оттуда ногами вперед – в мешках для транспортировки тел. Еще несколько сотен после визита в местный Куинс недосчитались частей тела.

– Когда я захочу узнать твое мнение – я тебе его озвучу[33], – сказал подполковник, вспомнив старую добрую классику. – А ну-ка хватайте манатки и бегом наверх! И наденьте оранжевые жилеты, чтоб издалека было видно. Остальные просто ошиваются рядом, имитируя бурную деятельность. Не дай бог кто-нибудь увидит эту винтовку! Саммерс, стой спиной к реке, пока не окажешься… – Он умолк; не хотел говорить: Пока не окажешься в саване, – а я не хотел этого слышать. – Пока не окажешься в укрытии.