Шум в голове Сьюзен был громче шума прибоя. Насколько велик шанс, что она сумеет обыграть пиратов? Одолеть гиганта она не смогла, это уже доказано. И теперь, когда ей известно, какие преступления он совершил, ей уже не казалось, что быть прикованной цепью к стене в подвале так уж страшно. Вполне возможно, что ее отправят прогуляться по выставленной с палубы доске — прямо в море. А может, она найдет свой конец на берегу с кинжалом в груди…

Сьюзен подняла глаза на призрака.

— Как вы умерли?

— Мне всадили пулю промеж глаз, — ответил он.

Сьюзен поежилась. Этот полицейский, этот человек, лежащий перед ней на песке, был убит именно потому, что она написала ему письмо с мольбой о помощи. Теперь ее руки замараны кровью.

Опустив глаза на колени, Сьюзен едва сдержала рыдание, когда увидела, в каком состоянии ее перчатки. Да, ее руки действительно в крови — в прямом смысле.

Сьюзен с трудом поднялась на ноги и бросилась бежать.

— Подождите! — Мертвый мистер Ботуик словно приклеился к ней. — Куда вы?

Сьюзен махнула рукой в окровавленной перчатке.

Точное попадание — призрак исчез из виду.

Сьюзен сорвала с себя перчатки. Следует ли ей швырнуть их в океан? Нет. Волны выбросят их на берег, и ей придется объяснять, что к чему. Она сожжет их в камине в спальне. Сьюзен засунула перчатки во внутренний карман плаща, где уже лежал нож с рукояткой из слоновой кости. Теперь она знала, что никогда не сможет воспользоваться им. Она больше не вынесет вида крови.

Подбежав к морю, Сьюзен стала смывать с рук кровь, а покончив с этим, поднялась и вытерла дрожащие пальцы о юбку. Больше никакой крови. Но она не чувствовала себя чистой. Бедный полицейский…

Сьюзен снова побежала, но потом остановилась: куда она направляется?

Ей нужен друг. Живой человек, который мог бы утешить ее, прижать к себе пусть даже на мгновение — и помочь забыть о том, во что она превратила собственную жизнь и жизнь других людей. Кто-то, кто сумеет ей помочь. Ей нужен… мистер Ботуик.

Лишь с помощью небес ей удалось разыскать дорогу к его дому и не заблудиться. Потом Сьюзен повезло еще больше: мистер Ботуик не просто был дома — он сам открыл ей дверь. И втащил внутрь.

Сьюзен бросилась в объятия мистера Ботуика. Он был такой теплый, сильный, с ним она чувствовала себя в безопасности. Как приятно прижиматься к живому мужчине, который дышит! Обхватив его шею руками, она с силой прижалась к нему. Эван тоже обнял ее и запечатлел на ее лбу поцелуй.

— Все будет хорошо, — прошептал он.

Она помотала головой: ничего не будет хорошо.

— Да нет, будет, заверил ее Эван, крепче прижимая к себе. — Не знаю еще, как именно, но обещаю, что сумею прекратить безумие.

Сьюзен зажмурилась.

Мистер Ботуик понятия не имеет о том, что происходит. Вероятно, он считает, что она огорчена из-за леди Эмелины, с которой он только недавно познакомился?

Она должна вывести его из заблуждения. И непременно сделает это. Ей нужен человек, который ее поддержит. Но в это мгновение Сьюзен не хотелось говорить о мертвом полицейском, чья кровь все еще оставалась на белом песке. И о ее письме, в котором она просила несчастного приехать к морю. И даже о еще большей опасности, грозящей им.

Сейчас ей хотелось забыться. Хотя бы на несколько мгновений. Она хотела… избавиться от всей этой тревоги, от всего ужаса, всего страха. И мистер Ботуик вполне мог помочь ей в этом.

— Поцелуйте меня, — шепотом попросила она и прижала губы к его губам, прежде чем Эван успел сказать «Нет».

Он ответил на ее поцелуй — нежно, ласково, но Сьюзен этого оказалось мало. Она прикусила его губу — сильно прикусила. И, едва его губы приоткрылись от удивления, поспешила скользнуть языком в его рот, заставляя его почувствовать ее вкус, ее отчаяние, ее страсть.

Руки Эвана крепче сжали ее бедра, но не отпустили. Он ближе привлек её к себе.

— Не возвращайтесь туда, — прошептал Эван. — Оставайтесь здесь, со мной.

Сьюзен не хотелось думать ни о Мунсид-Мэноре, ни о мертвом полицейском, ни об угрозах Олли. Она крепче прижалась к Ботуику и, почувствовав, как его мужское естество, скрытое одеждой, вдавливается ей в живот, вспомнила, как оно выглядит, когда разбухает от желания. Ей захотелось прикоснуться к нему так же, как он прикасался к ней: сжать его рукой, поглаживать, любоваться тем, как его лицо искажается от наслаждения. Быть может, на этот раз они оба смогут доставить друг другу удовольствие.

Эван взял ее на руки, и Сьюзен позволила ему это. Он направился к лестнице.

— Куда мы идем? — спросила Сьюзен, касаясь губами его шеи.

— Может, в гостиную? — предположил Эван.

— Нет. — Покачав головой, Сьюзен заглянула ему в глаза. — В спальню…

Сказать, что мисс Стэнтон сразу не оценила последствия своего поступка, — значит, ничего не сказать.

Сьюзен была ошеломлена. Она умоляла Эвана называть ее по имени в порыве страсти, но, глядя на то, как от ужаса ее глаза лишились своей голубизны и почти побелели, он был готов отказаться от этой привилегии.

— Что я наделала?! — проговорила она, когда все было кончено. Ее голос почти звенел от страха.

Эван откатился в сторону, чтобы она могла дышать. Судя по всему, ответ «занималась любовью» не удовлетворил бы ее, поэтому он выдал ей более легкомысленный вариант:

— Танцевала джигу на постели.

Сьюзен заставила его замолчать одним взглядом.

Похоже, к шуткам она была не расположена. Что ж, это понятно.

— Я не заставлял тебя совершать то, чего ты не хотела, — сказал он, обращаясь скорее к себе, чем к ней. В самом деле, он даже из дома не вышел. Это она пришла к его двери, напала на него со своими поцелуями и приказала нести ее в спальню. Эван был готов поклясться, что они оба хотели одного и того же.

К его облегчению, Сьюзен сказала:

— Знаю.

Кажется, ее затошнило.

— Так тебе… понравилось? — еще раз попробовал он, начиная беспокоиться о том, что неправильно истолковал причину ее недовольства.

Сьюзен откинулась на подушку.

— Понравилось, — сказала она.

— Тогда я не понимаю, что не так.

— Я не выйду за вас, мистер Ботуик, — ответила она.

Хорошо. Об этом они уже говорили. И, как и в прошлый раз, ее слова одновременно принесли ему облегчение и задели его. Играть роль временного любовника было для него делом обычным, но на сей раз он почему-то разволновался. Стал ли он для Сьюзен всего лишь развлечением, рабочей лошадкой, которая должна была удовлетворить ее основной инстинкт на время поисков титулованного повесы, который соответствовал бы ее высокосветским стандартам?