— Я ничего не слышу, — сказал он.

— Я тоже. — Сьюзен повернулась к нему, ее глаза стали почти такими же огромными, как линзы очков. — Интересно, что это значит?

Это значит, что она, судя по всему, совсем с катушек съехала.

Ну какие звуки могут раздаваться из кладовой? Крики фазанов, оживших после смерти?

— Я должна посмотреть, — прошептала Сьюзен. — Пойдемте со мной. Я не хочу идти туда одна.

Она сделала три-четыре шага в темноту, затем остановилась, оглянулась на него и жестом велела поторопиться.

Эван вздохнул. Если Олли застанет их за тем, что они шпионят за аккуратными рядами банок и оловянной посуды, ему придется несладко. Команда и без того подтрунивала над его странноватыми вкусами после того, как они с братом отказались есть помои, которые им подали в грязных мисках в их первую ночь на корабле. Он не стыдился того, что ему нравится хорошая еда, но он не хотел еще раз становиться предметом насмешек, особенно сейчас, когда ему лучше держаться подальше от капитана. И от дома Олли.

А вот мисс Стэнтон не переставала смотреть на него. Более того, она явно начинала не на шутку сердиться и взмахами руки призывала его спускаться вниз.

Ну ладно, так и быть. Но ей лучше поторопиться.

Эван быстро преодолел несколько ступенек, прошел мимо Сьюзен, задев ее плечом, и стал спускаться ниже. Посреди лестницы он вытащил единственную свечу из настенного подсвечника и пошел еще быстрее. Чем скорее он окажется внизу, тем скорее сможет вернуться наверх. Не похоже, что существуют какие-то причины, заставляющие ее пугаться того, что находится за углом. Это же кладовая, Господи…

Эван остановился так резко, что растопленный воск свечи закапал ему на пальцы. Но он этого почти не чувствовал. Все, что он видел, так это высокие каменные стены, влажные от времени и плесени. От кольца на стене тянулась толстая железная цепь, которая была пристегнута к тонкой лодыжке. Перепуганная владелица этой самой лодыжки покачивалась в дальнем углу, крепко обхватив колени руками, а ее рот был завязан грязным носовым платком.

— О нет! — воскликнула Сьюзен. Обежав вокруг Эвана, она упала на колени перед изможденной девушкой со светлыми косами и бледной кожей. — Кузина Эмелина, что они с тобой сделали?

Эван едва не выронил свечу.

Так это леди Эмелина?!

Он думал… думал… Нет, признаться, его мозг не был готов быстро переварить эту информацию, но что ему точно не пришло в голову, так это то, что несчастная женщина перёд ним — жена Олли.

Эван стал шарить пальцами по щелям между камнями в поисках ключа.

— Не старайтесь. — Не сводя глаз с дрожащей кузины, мисс Стэнтон стала осторожно развязывать узел на перепачканном платке. — Пугало носит ключи с собой.

— Пугало? — переспросил Эван, недоуменно моргая.

— Я вынужден носить ключи с собой, потому что вы везде суете свой нос, — раздался сверху скрипучий голос дворецкого.

Несмотря на то что Эван сразу же узнал этот голос, он был почти готов увидеть настоящее пугало в дверях. Почему бы и нет? Еще несколько часов назад он абсолютно утерял ощущение реальности.

Но нет, между ними и лестничным колодцем стояли дворецкий и Олли.

— Почему ты приковал жену к стене в подвале? — спросил Эван, не в силах скрыть охвативший его шок.

Олли ничего не ответил.

Зато его ручной пес — дворецкий — ухмыльнулся.

— А вы знаете место получше, где бы ее можно было приковать? — спросил он.

Эван сжал кулаки. У него чесались руки от желания ударить по самодовольной физиономии лакея, но он сдержал это желание. В конце концов, это слуга Олли. И они находятся в доме Олли. Поэтому Эван повернулся к хозяину:

— Сними с нее цепь!

— Нет!

Как и прежде, Олли ответил быстро и равнодушно. И было ясно; это его последнее слово.

Что хуже всего, Эван ничего не мог с этим поделать. Конечно, можно было освободить пленницу и выкрасть ее из дома, но тогда его обвинят в нарушении закона и повесят. А женщину вернут мужу.

Мисс Стэнтон поднялась на ноги, сжимая в руках носовой платок.

— Зачем вы завязали ей рот? — крикнула она. Ее испуганные глаза пылали яростью.

Эван невольно восхитился ею в это мгновение. Она явно в ужасе, но отважно выступает против громилы-переростка, хотя и знает, что бессильна перед ним и не может его остановить.

— Почему ты завязал ей рот? — повторил Эван вслед за Сьюзен: не было сомнений, что парочка мерзавцев и не собирается отвечать на ее вопрос.

Олли приподнял брови, но промолчал. Он не обязан никому отвечать. Леди Эмелина принадлежит ему. Все. Независимо от того, что Эван и мисс Стэнтон думают о его поведении. Олли напомнил им об этом, не произнеся ни слова.

— Зачем? — снова выпалил Сьюзен. — Она уже… она не должна…

— Дело в том, — проговорил дворецкий, бросая угрожающий взгляд в сторону хозяйки, — что миледи громко кричит.

В жилах Эвана застыла кровь.

— Мистеру Оливеру не так уж нравится ее наказывать. — Слуга усмехнулся, глядя на свою хозяйку: — Что скажете, миледи?

— Она… она… — выдохнула мисс Стэнтон, прижимая платок к груди. — Она не виновата! Это я вывела ее отсюда! Я за это могу ответить…

Олли пересек темницу и выхватил из ее рук платок, а потом наклонился к жене:

— Ты ведь больше не шумела, любимая?

Помотав головой, леди Эмелина глубже забилась в угол.

— Нет? В таком случае… — Выпрямившись, он повернулся к Мисс Стэнтон.

Действуя под влиянием импульса, Эван схватил ее за руку и привлек к себе. Но, едва осознав, что сделал, отпустил руку. Однако Сьюзен осталась стоять рядом с ним — бледная, дрожащая.

Казалось, Олли стал раза в два больше.

— Если вы не слышали ничего такого, что требовало бы расследования, мисс Стэнтон, — заговорил он, — то я вынужден сделать вывод, что вы пришли сюда исключительно по своей инициативе. То есть напрямую нарушили мое… предложение… поступили именно так, как не должны были поступать… Может, вы передумали насчет того места, где бы вам самой хотелось обитать?

Настала очередь Сьюзен яростно закивать головой.

Эван открыл от изумления рот.

— В таком случае, — продолжил Олли, словно ничего не произошло, — я предлагаю вам немедленно вернуться в отведенные вам покои. Или я отправлю вас в другое помещение.

Сьюзен качнулась — Эвану на мгновение показалось, что она вот-вот упадет в обморок, — и, бросив последний отчаянный взгляд на забившуюся в угол кузину, стала подниматься вверх по ступеням.

— Ну а теперь ты, Ботуик, — медленно проговорил Олли. Густая черная борода не могла скрыть того, что его лицо исказила ярость. — Не лучше ли и тебе отправиться восвояси?