Рейчел предпочитает пить вино: она уже открыла вторую бутылку. И все время косится то на часы, то в сторону окна. Для агента она, пожалуй, слишком много нервничает. Папо сняла ботинки и чулки, насквозь промокшие после посещения туалета. Ханна посмотрела на ноги своей новой знакомой. На ногтях лежал темно-коричневый лак, а одна ступня с внешней стороны была покрыта шрамами, словно от глубоких царапин. Когда Папо закатала штанину, сразу над лодыжкой открылось что-то вроде татуировки. Ханна глубоко затянулась. Нет, все-таки безумие – сидеть с этой женщиной наедине в домике Йенса. Это Йенс, а не она, должен угощать Ханну вином. Или Эрик. Здесь место кому угодно, только не Рейчел. Она совсем не вписывается в эту картину.

Женщина по другую сторону стола взглянула на часы и заерзала на стуле. Сёдерквист выпустила еще одно облачко в потолок из сосновых бревен. Что, собственно, произошло между Рейчел и Эриком в Тель-Авиве? Вне всякого сомнения, она произвела на него глубокое впечатление. Да он этого и не скрывал. Но если конкретнее, что за чувства она в нем разбудила? Какие мысли внушила?

Рейчел поставила бокал на стол.

– Даже не верится, что мы когда-нибудь еще увидим солнечный свет.

Ханна кивнула:

– Жуткая непогода. Жаль, что совсем не видно звезд; они здесь, наверное, очень красивые.

– Я тоже люблю смотреть в звездное небо. Но его увидишь разве что в пустыне или далеко в море… В городе слишком грязный воздух.

Папо замолчала и снова отвернулась к окну. Ханне же вино ударило в голову. Она чувствовала, как тепло растекается по жилам. Почему «Моссад» прислал именно Рейчел? Может, она сама напросилась? Интересно, как долго ей пришлось умолять начальство дать ей это задание? Да и было ли вообще задание? Ханна вспомнила, как израильтянка посмотрела на Эрика, когда услышала, что он бредил во сне ее именем. Что означал этот взгляд? И что это за чушь насчет вживленного в его руку передатчика? Фру Сёдерквист затушила окурок в блюдце.

– Что ты думаешь о моем муже?

Рейчел ответила не сразу. Взгляд ее затуманился – похоже, тоже от вина.

– Он необычный, – сказала она. – Это мужчина, который… – Женщина долго подыскивала подходящее слово, а потом тряхнула головой. – Необычный, одним словом.

– Он говорит о тебе то же самое. Мне есть чего опасаться?

– Эрик тебя любит, – на этот раз Папо ответила не задумываясь. – Я видела его отчаяние, когда ты болела… Он рисковал жизнью ради тебя, не сомневаясь ни секунды. Ты понимаешь, о чем я? Много ли женщин может этим похвастать?

Разведчица замолчала, как будто хотела дать Ханне возможность обдумать сказанное. А может, она просто не знала, что говорить дальше. На мгновение фру Сёдерквист показалось, что последний вопрос Рейчел задала скорее самой себе. В ее зрачках дрожали язычки пламени. Папо отвернулась, и в этот момент Ханна поняла, что она сказала правду. Которая, помимо прочего, состояла в том, что Рейчел любит Эрика. Много ли женщин могут похвастать таким мужчиной, как Эрик? Вопрос все еще висел в воздухе. Весь облик Рейчел был выражением тоски по мужу Ханны.

Дождь все стучал в оконные стекла. Ханна смягчилась. Тайна, не дававшая ей покоя вот уже сутки, неожиданно всплыла у нее в мыслях. До сих пор она никому о ней не рассказывала, но носить ее в себе внезапно стало почти физически невыносимо.

Ханна подняла глаза на Рейчел и вдруг поняла, что должна открыться именно ей. Обе они женщины и обе еврейки. И, похоже, обе влюблены в одного мужчину. Возможно, по-разному, но тем не менее… Хотя кто сказал, что по-разному? С другой стороны, не все ли равно? Сёдерквист решилась и взяла новую знакомую за руку. Та повернула к ней удивленное лицо, и Ханна улыбнулась:

– Я хочу кое-что тебе рассказать – поклянись, что это останется между нами. Я могу на тебя положиться?

Рейчел так вытаращила глаза, что Ханна еле смогла удержаться от смеха.

– В этом нет ничего ужасного, успокойся. Но это должно остаться между нами, согласна?

Папо еще раз взглянула на часы и кивнула:

– Да.

Даларё, Швеция

– Я знаю, который час…

Эрик сжал руль. Ему стоило немалых усилий хотя бы голосом не выдавать своего волнения.

– Да, я вижу, какая погода… И именно поэтому прошу тебя помочь мне…

Последнюю фразу он повторял вот уже в третий раз. Похоже, его собеседник туго соображал или же просто очень устал.

– Я заплачу… Десять тысяч крон только за то, что ты выйдешь в море… Шведских крон, разумеется… – сказал Сёдерквист и, выслушав ответ, улыбнулся. – Даже не представляешь, как я рад… Я знаю, где лодочная станция, когда тебя там ждать?.. Кофе? – Эрик поморщился. – Безусловно, это хорошая идея, но нам нужно спешить… Можешь на этот раз обойтись без кофе? – Он тряхнул головой и мысленно выругался. – Ну, хорошо… Понимаю… Тогда нам лучше взять кофе с собой… Разумеется, я спущусь к причалу и буду ждать тебя там в машине… Спасибо, что согласился… До встречи.

Он завершил разговор и задумчиво посмотрел на дождь. Наконец-то лодка найдена! Более того – есть лодочник, который согласен доставить его на Гиллёгу, несмотря на бурю. Но капитана придется ждать не меньше сорока минут. Похоже, от кофе он все-таки не откажется.

Гиллёга, Швеция

С чего это Ханне вздумалось делиться с этой женщиной своими секретами? Они знали друг друга всего несколько часов. И все это время Рейчел как будто была чем-то обеспокоена и все металась из угла в угол, будучи не в силах усидеть на месте.

Сёдерквист открыла шкаф и обнаружила там коллекцию CD. Усевшись по-турецки на ковер перед зеленой кафельной печью, она принялась перебирать диски, время от времени отпуская комментарии. Папо не слушала ее, погруженная в свои мысли. Сомнения – вот что особенно вредило ее работе. Для агента мир делится на две части: черную и белую. Есть враги и друзья, добро и зло. Когда эти цвета начинают смешиваться, в голову лезут ненужные мысли.

Тара не умела лгать и манипулировать людьми. Она была вся как на ладони. Но Рейчел не могла жить без лжи. И все же, несмотря на это – а может, именно благодаря этому, – для нее было так важно уметь отличать иллюзию от действительности. А сейчас все смешалось, и в разведчице час от часу крепло чувство, что она обманывает саму себя.

Собственно, где гарантии того, что Аким освободит Тару, когда Рейчел добудет ему Ханну? С каких это пор она верит словам Акима Катца?! Сейчас перевес на его стороне, потому что Тара для Рейчел важнее, чем Ханна для него. То есть они играют не на равных. Рейчел ослепило отчаяние, иначе она не ухватилась бы так за его обещание. Именно отчаяние заставило ее пойти против логики и здравого смысла.

Папо взглянула на часы – четверть второго ночи. Буря утихла, и теперь только дождь стучал в стекла. В печке догорали дрова. Ханна подняла руку с диском – альбом Уитни Хьюстон.