для виолончели соло Бриттен шлет сердечные приветы русской культуре. По мнению ценителей, музыка Бриттена остается английской до мозга костей, но тем симпатичнее на ней красуется русский узор. Композитор сознательно адресуется и к Шостаковичу, и к Чайковскому, чьи русские песни цитирует в Третьей сюите. Он приводит и молитву «Со святыми упокой», которую Петр Ильич использовал в своей 6-й симфонии. Особенно близко ему было творчество Дмитрия Шостаковича. Родившись в разных странах, но будучи современниками и почти ровесниками, эти композиторы, каждый по-своему, пережили бурные события ХХ века и выразили в музыке свои переживания. Они познакомились в сентябре 1960 года, и тогда же началась их переписка. А в 1963-м в ходе поездки Бриттена в СССР возникло личное общение, полное взаимного уважения и трогательной заботливости. Бриттен был увлечен музыкой Шостаковича — об этом свидетельствуют записи в его дневнике, письма, высказывания. […] В восторженном письме Шостаковичу (декабрь 1963 года) он пишет: «Сейчас нет композитора, который оказал бы на меня такое влияние, как Вы»[527]. На одной из официальных встреч Бенджамина Бриттена с Дмитрием Шостаковичем 1964 года фотография запечатлела двух композиторов вместе с героиней нашей книги.

Прием Е. А. Фурцевой президента Национального совета по туризму Мексики Мигеля Алемана. 1968 г.[ЦГА Москвы]

В марте — апреле 1964 года в СССР прошли гастроли Королевского Шекспировского театра. Королевский Шекспировский театр был открыт в 1879 году. Его репертуар составляли пьесы Шекспира. Здесь же проходили Шекспировские фестивали. На прославленной сцене ставили спектакли такие режиссеры, как Питер Брук, Клиффорд Уильямс, Питер Холл, Джон Бартон. В СССР театр гастролировал в 1958–1959 годах при Н. А. Михайлове и в 1964 и 1967 годах при Е. А. Фурцевой[528].

На сцене Театра имени В. В. Маяковского выступил в роли короля Лира Пол Скофилд, уже знакомый москвичам по сыгранной им во время предыдущих гастролей роли Гамлета. Пол Скофилд вышел на этих гастролях и в Гамлете. Но тут, по мнению ценителей, Пол Скофилд уступил в плане актерского мастерства Евгению Самойлову. Впоследствии блистательный исполнитель Гамлета Эдуард Марцевич, смеясь, ответил на вопрос «После окончания [Щепкинского] училища Вы получаете приглашение в Малый театр, а уходите в театр Маяковского. Почему?»: «А я сошел с ума. В училище мне достался лотерейный билет на спектакль „Гамлет“, где главную роль играл Пол Скофилд. Тогда я впервые посмотрел эту трагедию и Скофилд просто за-ча-ро-вал меня своей игрой. Но, когда в этой роли я увидел Евгения Самойлова… Это было нечто — Мощь, Темперамент, Энергетика! Я заболел Гамлетом, я даже физически заболел — потерял сон, аппетит. Всё, кроме Гамлета, перестало меня интересовать. Я „слышал“ его, „видел“ его, „видел“ мир его глазами, хотя все очень по-русски: замок Эльсинор совсем не такой, как на самом деле; могилу отца Гамлета (деревья вокруг свежего холмика, на котором стоит деревянный крест). Я пытался душой, кожей понять, что чувствовал он, когда столкнулся со смертью отца, с изменой матери, с потерей всего, что любил. Самостоятельно на втором курсе я подготовил сцену из „Гамлета“, показав её сокурсникам и преподавателям. Увидев ЭТО, Николай Светловидов, народный артист СССР, сказал: „Ничего не понял, но здорово!“ (Марцевич смеялся. — С. В.). Моя страстная игра сокурсников не впечатлила. Однако я продолжал готовить роль Гамлета, никогда не расставаясь с карманным изданием трагедии. Мечтал после училища работать в Малом театре, сцена которого помнила Мочалова, Щепкина, Ермолову, Садовских, Остужева и где в то время играл Царёв. Но, вдруг в 1959 году, сразу после окончания „Щепки“ сам Николай Охлопков (главный режиссер Театра имени Маяковского) предложил мне сыграть Гамлета, заменив заболевшего Евгения Самойлова. Разве я мог отказаться?»[529]

Так или иначе, гастроли Королевского Шекспировского театра в Стране Советов стали крупным театральным событием. И естественно, принимала знаменитый коллектив Екатерина Фурцева.

Пол Скофилд вручает Б. Н. Ливанову корону Лира. На приеме у Е. А. Фурцевой по случаю пребывания в СССР Королевского Шекспировского театра. 1964 г. [ЦГА Москвы]

Кинопленка запечатлела Дни болгарской культуры 1969 года в СССР. Собравшиеся на торжественное открытие в Кремле «тепло приветствовали болгарскую делегацию во главе с секретарем ЦК Болгарской компартии Георгием Боковым, посла Народной Республики Болгарии в СССР Стояна Гюрова. Министр культуры СССР Фурцева сердечно поздравила болгарских друзей и пожелала им новых побед в строительстве социализма. Выступивший с ответом т. Боков назвал Дни болгарской культуры в Советском Союзе еще одним волнующим проявлением нерушимой дружбы двух братских народов»[530].

Глава 7. Трудовые будни министра

По свидетельству Нами Артемьевны Микоян, рабочий день министра культуры СССР был крайне насыщенным. Фурцева приходила к девяти часам утра — собранной, подтянутой, с готовыми планами на день. Четко организовывала часы приемов (не зря Любовь Пантелеймоновна Миргородская поморщилась, когда Майя Плисецкая приехала без записи). Поздним вечером Екатерина Алексеевна опять заезжала в министерство, где ее ждали три помощницы, пришедшие на улицу Куйбышева со Старой площади, и намечала задачи на завтра.

Начальник Управления кадров и учебных заведений, член коллегии Министерства культуры Лидия Григорьевна Ильина впоследствии рассказывала Нами Микоян о том, как по утрам у входа в министерство по старой памяти Екатерину Алексеевну «подкарауливали» ходатаи, чьи просьбы не имели никакого отношения к культуре. У кого-то был жилищный вопрос, который, по образному выражению Михаила Булгакова, испортил москвичей, у кого-то болел ребенок, а потому требовалась организация срочной помощи. Многие знали, что Екатерина Фурцева может помочь, будучи от природы человеком неравнодушным[531].

Нужно подчеркнуть, что в то время очень многие представители политической и творческой элиты становились депутатами Верховного Совета СССР. Екатерина Алексеевна не была исключением. К ней обращались и как к депутату. Сейчас многие муссируют слухи о Сергее Михалкове, а старшие друзья рассказывали автору данной книги, что их знакомые приходили к Сергею Владимировичу как к депутату райсовета, а тот, выслушав просьбы, откладывал дела и тут же снимал телефонную трубку. Подобное со времен Сталина и до эпохи «гласности», осудившей «телефонное право», было абсолютно в порядке вещей.

Е. А. Фурцева на открытии фотовыставки «Страна моя» в Центральном выставочном зале «Манеж». Слева — главный редактор журнала «Советское фото» М. И. Бугаева. 1973 г. [ЦГА Москвы]

Светлана Фурцева жаловалась, что видела маму, как правило, поздним вечером: время у семьи отнимали рабочие совещания в министерстве и переговоры с иностранными делегациями, спектакли, и в том числе кремлевские концерты, просмотры новых кинолент в Большом Гнездниковском переулке. По справедливому замечанию Нами Микоян, Екатерина Фурцева не могла расслабиться даже на спектаклях, которые посещала, поскольку несла персональную ответственность «за всё, что происходило на столичных сценах»[532].

По свидетельству Людмила Зыкиной, во время гастролей в Сибири в феврале — марте