Лицо его собеседника стало жестким.

– Мне не нравятся ваши намеки! Я говорил с вами как один джентльмен с другим, намереваясь спасти вас от позора! Представьте, каким глупцом вы можете выглядеть из-за нее!

Он повернулся, собираясь вернуться в бальный зал, но оказался лицом к лицу с Робертом Фэрфилдом, стоявшим перед ним со сложенными на груди руками. Хайд-Джонс поколебался, бросил быстрый взгляд на герцога и стал спускаться по ступенькам в сад.

– Как вы обнаружили ее истинную натуру? – допытывался Стюарт, следуя за ним.

Хайд-Джонс оглянулся и нахмурился.

– Это отец графини вам что-то рассказал, когда изгонял ее? Вряд ли человек будет распространять сплетни о дурном поведении собственной дочери.

Хайд-Джонс остановился у подножия лестницы:

– Сразу стало ясно, что случилось, когда она исчезла и больше не вернулась.

Стюарт вскинул бровь:

– В самом деле? Не хотите услышать, как ваша нареченная защищалась? Возможно, все это было недоразумением.

В глазах Хайд-Джонса блеснул гнев:

– Никакого недоразумения, – отрезал он. – Она соблазнила меня. Я знал, что собой представляет эта женщина.

– Соблазнила вас? Семнадцатилетняя девушка соблазняет мужчину тридцати с лишним лет? – Стюарт шагнул к нему. – Вы меня за дурака держите? Полагаю, ваша первая жена споткнулась о край ковра, а вторая – выпрыгнула из экипажа на полном ходу, и все по собственной воле?

– Как вы смеете? – прошипел Хайд-Джонс. Его трясло то ли от бешенства, то ли от страха. Но Стюарту было все равно. Тошнота, одолевавшая его с той минуты, как он понял, что Шарлотта исчезла, сменилась яростью, и больше он не желал ничего слышать. Он мог убить этого ублюдка только за то, что он погубил Шарлотту, когда та была молода, доверчива и так же романтична и глупа, как и Сьюзен.

Его первый удар свалил обоих на землю. Они покатились к ближайшему кусту. Хайд-Джонс был хорошо сложен, но был высоким и худым. Стюарт, никогда не претендовавший на подобную элегантность, был шире в плечах и массивнее, да к тому же на десять лет моложе. Он почти не ощущал ударов, которые умудрялся наносить ему Хайд-Джонс. Когда Уэр оттащил Стюарта, его противник лежал на земле, держась за живот. Из носа и рта хлестала кровь.

– Довольно, – пробормотал Уэр, поднимая Стюарта. Тот оттолкнул его, но не двинулся с места. Только одернул фрак, приводя себя в порядок.

– Предлагаю вам насладиться красотами Европы, – бросил он лежавшему на земле человеку. – Если еще раз попадетесь мне на глаза, вполне возможно, мне придет в голову проверить, не смогу ли и я увернуться от казни за убийство.

Хайд-Джонс что-то прорычал, но продолжал лежать. Стюарт глянул на Роберта, который покачал головой, и посмотрел на Уэра:

– Вы не…

Герцог кивнул и мрачно уставился на Хайд-Джонса. Уэр позаботится о том, чтобы негодяй либо покинул город, либо получил все, что заслуживает. Стюарт без всякого зазрения совести расскажет людям, как Хайд-Джонс признался ему в убийстве обеих жен: распространение сплетен не преследуется законом. Кроме того, это почти наверняка правда. И Хайд-Джонс не мог ее опровергнуть без того, чтобы не возродить интерес к тем событиям, которые, по его мнению, следует забыть как можно скорее. Он сам попадет в яму, которую рыл Шарлотте, угрожая рассказать о ее прошлом.

Стюарт пробормотал Уэру какие-то извинения и направился в зал.

Двадцать минут спустя Стюарт Дрейк уже колотил в двери родительского дома.

– Леди Гриффолино вернулась?! – рявкнул он, протискиваясь мимо Фрейкса.

Один из лакеев Трокмортона видел, как Шарлотта уходила пешком и без ротонды. Стюарт был вне себя от беспокойства: если ее здесь нет, он не знал, где искать дальше.

– Да, сэр. Она ушла к себе. Сэр! Мистер Дрейк! – потрясенно воскликнул дворецкий, когда Стюарт побежал наверх, перепрыгивая через ступеньку.

Он постучался и тут же распахнул дверь.

Она стояла у окна, спиной к нему, все еще одетая в синий шелк. Но Стюарт видел, как напряжены ее плечи и рука, сжимавшая край шторы.

– Шарлотта!

Она вздрогнула и обернулась:

– Мистер Дрейк! Что подумают люди? – с издевкой осведомилась она. Он замер.

– Я ложусь спать, – продолжила Шарлотта, вновь повернувшись к окну. – Доброй ночи.

– Я должен был видеть тебя, – выдохнул он, прикрыв дверь и снимая шляпу. – Как ты?

– Должен был? – усмехнулась Шарлотта. – Приходите, когда сможете платить за мои услуги, мистер Дрейк. Я выполнила условия пари.

Стюарт молча смотрел на нее. Это была не его Шарлотта. Перед ним стояла женщина с каменным сердцем, распустившая сплетни, которые выгнали его из Кента, обвинившая его в том, что он пользуется своей внешностью и обаянием. Женщина, которая выводила его из себя и воспламеняла своим презрением.

– Я здесь не из-за этого. Хочу поговорить…

– Я знаю, чего хотят мужчины, – холодно отрезала она. – Не делайте вид, будто не желаете того же самого.

– Прекрати, – тихо попросил он. – Ты мне нужна не только в постели, а для гораздо большего.

Шарлотта вскинула брови и брезгливо скривила губы:

– Большего? Какие претензии! Постарайтесь жениться на очень богатой женщине, которая сможет удовлетворить ваши потребности в «большем».

Должно быть, Хайд-Джонс причинил ей ужасную боль, если она сейчас ведет себя так. Дразнит его, пытаясь заставить что-то открыть. Она и раньше вела себя так – в библиотеке Килдеров. Но чего она добивается сейчас? Ведь теперь она должна понять, что перед ней человек, который стремится не только забраться ей под юбки.

– Почему? Сколько денег для этого потребуется? – спросил он, внимательно наблюдая за ней.

Она даже не вздрогнула. И не пошевелилась, только грудь нервно вздымалась.

– Больше, чем есть у Сьюзен. И я не шутила. Я скорее пристрелю вас, чем позволю жениться на ней.

Он напомнил себе, что она сердится, что все это из-за Джереми Хайд-Джонса, что это следствие напряжения из-за исчезновения Сьюзен. Но все было без толку: ее слова по-прежнему жалили.

Пытаясь выиграть время, сдержаться и не дать себе взорваться и тоже в отместку начать хлестать ее словами, Стюарт стянул перчатки и сбросил пальто.

– Дело в том, – медленно выговорил он, – что я не хочу ее. Сейчас уже не хочу.

– Рада слышать, что здравый смысл взял верх, хотя и немного поздновато.

Шарлотта снова повернулась к окну. Ее фигура отражалась в стекле. Только лицо было скрыто тенью от штор. Он не мог понять, что она думает или чувствует. Что у нее на душе. Все, что он видел, – роскошное женское тело в элегантном платье.

«Сколько мужчин видели в ней только обольстительную женщину? – внезапно подумал он. – Много ли мужчин пытались обнаружить истинную Шарлотту за маской сирены?»