Солнце закатывалось, толпы все прибывали. Потрошитель, Потрошитель, Потрошитель.

Мы вошли в соседнюю дверь — дверь столовой. Джером держал меня за руку. Это не укрылось от чужих глаз. Это обошлось без комментариев. Но заметили — точно. Я вдруг почувствовала волчий голод и бухнула на тарелку огромный кусок рыбного пирога. Одной рукой ела, другой сжимала под столом руку Джерома. На лбу у него выступила чуть заметная испарина. Я внутренне этим гордилась. Ведь именно я ее вызвала.

Примерно полчаса жизнь была очень даже ничего.

— В общем, все гадают, где оно сегодня случится, — ляпнул Джером. — А ведь случится не на улице, да? Многие считают, что в какой-нибудь гостинице, столько ведь туристов понаехало.

Хорошее настроение как рукой сняло. Пуф — и нету.

Джером минут десять распространялся о том, где, скорее всего, произойдет нынешнее убийство. Я терпела сколько могла.

— Мне нужно позвонить родителям, — сказала я, вставая из-за стола. Шваркнула поднос на каталку и вместе с другими пошла к выходу.

Опять зарядила дурацкая морось. Мелкую взвесь было прекрасно видно в оранжевом свете фонарей у лужайки и перед школой. Вокруг скопились новые толпы людей: люди с плакатами, полицейские, кучка журналистов — те, которые решили вести репортаж с места предыдущего преступления.

— Эй! — крикнул мне в спину Джером. — Постой! Рори!

— Это не игра, — сказала я, оборачиваясь.

— Я знаю, каково тебе, — ответил он. — Ты не думай, я помню, что ты свидетельница. Прости.

— Ничего ты не знаешь, — огрызнулась я.

И сразу же пожалела об этих словах, но куда же уйдешь от простого факта: чем-то нужно пожертвовать. Поцелуи меня ненадолго отвлекли, а теперь я вернулась к реальности.

Джером смотрел на меня в обалдении и тряс головой, не в силах подобрать слова.

— Я домой, — сказал он. — Дежурю всю ночь.

Я смотрела, как он пересекает площадь, — воротник блейзера поднят, чтобы защитить шею от дождя. Остановился он лишь один раз, чтобы поправить лямку сумки на плече.

Стивен, в форме, стоял у двери. Я увидела и Каллума — тоже в полицейской форме. Узнала я его не сразу: он надвинул шлем до самого носа. Стивен обычно ходил в полицейском джемпере — темном, с треугольным вырезом и с эполетами на плечах. Сегодня на нем, как и на всех полицейских, включая Каллума, был тяжелый бронежилет со множеством мелких карманов. Когда я шагнула к двери, Стивен кивнул.

В общей комнате царило некоторое возбуждение. Выяснилось, что причиной тому — Бу, победно вернувшаяся на инвалидной Коляске. Да, Бу не пользовалась особой любовью среди одноклассников, но она же попала под машину и вернулась в школу на коляске. Всегда найдутся желающие поглазеть на такое. Я заметила, что прямо за ее коляской стоит Джо, вежливенько скрестив руки. Я даже не стала с ними здороваться, а сразу пошла наверх.

Я обещала родителям позвонить после ужина, вот и пошла звонить. Родители вытянули из меня множество торжественных обещаний, типа того, что я не сделаю ни шагу за пределы здания, которое охраняет половина британской полиции. Как выяснилось, бристольская полиция была приведена в состояние повышенной готовности — да и полиция других крупных городов тоже. А вдруг Потрошитель направится в другую часть страны? Вдруг объявятся желающие повторить его подвиги? Судя по всему, в провинции переживали, как бы опять вся слава не досталась Лондону. А так страх будет честно поделен на всех.

Я повесила трубку при первой возможности, закрыла глаза. Услышала, как вошла Джаза.

— Ты видела Бу? — спросила она.

— Угу, — откликнулась я.

— А почему ты с ней не поздоровалась? А Джером, между прочим, шляется перед нашим корпусом в совершенно растрепанных чувствах.

— Поругались, — ответила я.

— Да, много из тебя не вытянешь.

Я почувствовала, что она присела на край моей кровати.

— Не одной тебе страшно, Рори, — сказала она.

Желание закричать было почти непреодолимым, но я с ним справилась. Кричать на Джазу — это уж совсем. Я плотнее зажмурила веки, потерла лицо.

— Сходила бы ты вниз и поговорила с ним, — предложила она.

— Схожу.

Джазу мое поведение разочаровало. Я поняла это по легчайшему вздоху, по тому, как она встала и вышла, не сказав ни слова. Итак, на сегодня я разругалась с троими — с Алистером, Джеромом и Джазой. Собственно, со всеми в Вексфорде, с кем меня хоть что-то связывало. Если этой ночи предстоит стать для меня последней, начало я ей положила славное.

Спустилась тьма, и началась ночь Потрошителя.

Ночь оказалась долгой, мне трудно сказать, что было хуже — ужас, который я сдерживала почти через силу, или скука. Мы просидели в пустом классе целых шесть часов. Бу пыталась меня развлекать, читала всякую чушь про телезвезд — в основном английских, я имена-то их выучила совсем недавно. Попа у меня затекла от сидения. Спину ломило. Воздух в крохотном классе сделался тяжелым, и я успела возненавидеть светло-голубые стены.

Мне представлялось, что все будет куда более драматично, не будет этого тупого ожидания, бесплодных часов, которые все тяжелее давили мне на плечи.

— Если хочешь, можешь поспать, — предложила Бу примерно в час ночи. — Не в кровати, конечно, но можешь лечь здесь.

— Нет, — покачала я головой. — Я не засну.

Бу покачалась в инвалидном кресле.

— Ты ведь видела нас с Каллумом, да? — спросила она.

Я не совсем поняла суть вопроса. Нуда, я видела Каллума, видела Бу.

— Как тебе кажется… — Она опять произнесла «кажется» как «кафется». — Короче, это… ну, он мне нравится. С самого начала, но пока некому было об этом рассказать. Представляешь — молчать о таком целый год? И ведь может быть, он считает, что мы не должны встречаться, потому что работаем вместе. Они оба гораздо серьезнее ко всему этому относятся. Им обоим досталось больше, чем мне. Каллум озлобился. А Стивен… ну, Стивен и есть Стивен.

Внезапное посвящение в личную жизнь Бу заставило меня смешаться.

— Что ты этим хочешь сказать? — спросила я.

— Он умный — в смысле, по-настоящему умный. Учился в Итоне. А там все пижоны. Но что-то в нем такое… ну, я просто чувствую, что с ним случилось что-то нехорошее. Я знаю, что он в ссоре с родными. Никогда ничего не делает помимо работы. Ну, я хочу сказать, они ведь за что-то его выбрали, чтобы он заново создал с нуля наш отряд. Я очень люблю Стивена. Правда. Я никогда не думала, что когда-нибудь подружусь с этаким-то пижоном. Но он просто прелесть. Вот только жизни у него нет никакой. Читает. Звонит по телефону. Сидит за компьютером. Я вообще сомневаюсь, что у него есть гормоны.

В словах Бу была доля правды. Из всех известных мне парней Стивен был самым… не знаю, как это назвать. Но я поняла, что пыталась сказать Бу. Глядя на Стивена, можно подумать, что у него вообще не бывает никаких таких мыслей.