Серёга притянул ее к себе и поцеловал на прощание.

Уходя, он так же, как и Уна, думал, что завтра все решится.

Уна подошла к кострищу и разожгла огонь. Красные языки пламени взметнулись вверх.

Она взяла у отца мешочек с разбившимися бусами и, прошептав молитву, высыпала их в костер.

Огонь начал кривиться, метаться в разные стороны и, пригибаясь к земле, почти потух.

— Третье предупреждение за день, — грустно сказал Ланса.

— Да, я поняла, отец, — ответила она, не отрывая своего взгляда от огня.

— Потухший костер — это предвестник прерывания нашего рода. Я пережил смерть своей жены, но мне страшно даже думать о том, что я могу потерять свою дочь, — наконец вымолвил Ланса.

— Огонь не потух до конца! — возразила Уна.

— Да, — подтвердил отец, — но и не вознесся в небо, как следовало.

— Стоять тут и гадать, что будет дальше, бессмысленно, — вздохнула Уна. — Пойдем спать, завтра важный день.

Серёга уже хорошо ориентировался в лесу резервации, стараясь гнать от себя разные мысли, он быстро добежал до границы, а через тридцать минут уже был у парковки и очень удивился, увидев недалеко от машины припаркованный еще один электроавтомобиль. Не останавливаясь и пригнувшись, чтобы не встретиться с людьми, он заскочил в машину и, вырубив автопилот, рванул с парковки на трассу.

Пока он летел в сторону дома, ему казалось, что машина, которая была припаркована в лесу, теперь едет за ним. Но, специально медленно подъезжая к апартаментам, Серёга уже не видел, чтобы кто-то за ним ехал.

Когда он поднялся наверх, Инесса еще не включилась. Дэ Хен, выспавшись за день, так и не соизволил нацепить на себя штаны, а, увидев Серёгу, встал напротив него и размахивал руками, видимо, пытался что-то говорить через Инессу.

Серёга с искривленной физиономией ткнул ему на причинное место, умоляя надеть штаны, и указал в сторону ванной комнаты, куда отправился его ждать, пока тот, пыхтя, натягивал спортивный костюм. Как только кореец оделся и зашел в ванную комнату, Серёга достал из своего рюкзака заботливо упакованные Уной в какие-то большие лопухи сэндвичи и протянул один Дэ Хену, пальцем потыкал в свой открытый рот и сделал жевательные движения, как будто что-то ест.

Дэ Хен, подозрительно щурясь и косясь на него, взял из его рук угощение и начал пренебрежительно его рассматривать, пока не поднес ближе к носу и до него не донесся запах свежего хлеба и мяса. Изо рта Дэ Хена вырвался вздох удивления, глаза его расширились, он еще пару раз вдохнул аромат, исходящий от принесенного ему угощения, и, не мешкая, вцепился в него зубами. Мыча и закатывая глаза, он жевал.

У Серёги в голове пропищал сигнал о включении от Инессы.

Сразу же стали слышны ругательства Дэ Хена. Которые он применял независимо от того, хорошо ему или плохо.

Как только он расправился с едой, Серёга спросил:

— Ну как?

Он серьезно посмотрел на Серёгу и спросил:

— Где ты это достал? Че за пищевые добавки сюда подмешали?

Глава 19

Серёга засмеялся.

— Нет, это тебе Уна передала, в резервации люди сами все готовят из натуральных продуктов, я еще когда во Франции их еду попробовал, сначала никак не мог понять, почему там все такое вкусное! Тут все тоже натуральное.

— А еще есть? — перебил его Дэ Хен.

— Нет, куда в тебя только влезает? Три сэндвича сожрать и еще просить. У них на самом деле еды не так много, как у нас, да, она вся нереально вкусная, но ее немного, и относятся они к ней очень бережно.

— Конечно, будь у меня на ужин такое мясо, я бы к нему тоже относился очень хорошо! — Пыхтел кореец, выковыривая небольшие кусочки мяса, застрявшие в лопухе.

— Да не, Хэнчик, ты пока не понимаешь, там просто, чтобы добыть этот кусок мяса, надо еще его поймать, разделать, приготовить, а ты пошел в магазин, купил и сожрал! Вообще нет проблем!

— Да-а, — уважительно протянул Дэ Хен. — На такое я точно не способен. А мы чего, тут у сортира так всю ночь и проведем?

— Так я, когда приехал, был еще не включен, а хотелось дать тебе попробовать настоящей еды, извини, на кухню, где стоят камеры, я это протащить не смог бы, так что пришлось звать тебя сюда.

Серёга взял лопух, в который был завернут сэндвич, и спустил его в унитаз.

— Хэнчик, пока мы тут стоим, я еще хотел тебе сказать, ты охрененный друг, и я рад, что мы столько всего пережили вместе, спасибо тебе за помощь.

— Чего? Я не понял, а ты что, помирать собрался? Зачем ты мне такие вещи говоришь?

— Скорее всего, завтра для меня все в этом мире поменяется, ну, или совсем закончится, хер его знает. Уна говорит, что гора плохие знаки подает, у меня тоже какие-то странные предчувствия, а может быть, это я ее наслушался, но внутри, вот тут, — он похлопал себя по груди, — какие-то очень странные ощущения. Да еще, представляешь, по дороге домой мне казалось, что за мной следят.

— Вот, конечно, ничего не скажешь, Серёженька, сколько я тебя знаю, умеешь ты в дерьмо по самые уши вляпаться! Кстати, про дерьмо! — засиял Дэ Хен. — Я сегодня на камеру такое делал! И если ребята, которые за тобой подглядывают, не полные извращенцы, то им нужны будут крепкие нервы, чтобы досмотреть это до конца, — захохотал он.

Серёга сглотнул, стараясь гнать от себя какие-либо фантазии о том, что тут мог творить кореец.

— Ты там убрал за собой? — напрягся Серёга.

— Ну что ты, дурачок? Конечно, убрал! Если бы я этого не сделал, сейчас…

— Бля! Хэнчик! Стоп! — взмолился Серёга. — Остановись! Давай без подробностей!

— Ну ок! Ладно тебе! Я все понял, чего шуметь так! Хочешь, я завтра с тобой поеду, если там кто на парковке будет, шоу какое-нибудь не для слабонервных могу устроить?

— Нет, оставайся дома, если что, потом хотя бы можешь попробовать сказать, что ты вообще был не в курсе, что со мной происходит!

— Так это правда! Нет, как будто я понимаю, что в твоей красивой, но дурацкой башке творится! Да и вокруг! Мне правда очень любопытно и интересно! Но я ни хера не понимаю.

— Ладно, пойдем ложиться, завтра, возможно, все решится для меня, а потом поговорим и о тебе.

— Так, блядь! На ночь глядя еще и интриговать вздумал? — надулся Дэ Хен.

— Слушай, давай завтра,