— Вот именно. Значит у них всё получилось. И мозгоеды вляпались в одноклеточные заросли из метро.

— Да, но...

— А наши парни сейчас наверняка переводят дух в люксовом кремлёвском бункере. Если у Ивана на укус такая же реакция, как у Петрова — то это вполне объяснимо. Так что не будем их раньше времени хоронить.

— Мишка — да... — Выдохнул Дестрой. — Напугал, конечно...

— У него сегодня с утра опять температура поднялась. — К беседе неожиданно снова присоединилась скромная амазонка. — Но опухоль совсем прошла. И сейчас уже всё нормально. Говорит, что поменьше болит.

— Тебя как зовут-то, стрелок?

— Гамма-тринадцать...

— Прекрати. Тут все свои.

Девчонка упрямо поджала губы и нахмурилась. Но через пару секунд всё-таки еле слышно проронила:

— Света... — И тут же добавила уже громче. — А у вас... У вас руки не болят?

Я поднял и оглядел забинтованные ладони:

— У нас не болят. Заживает плоховато... Но такой опухоли, как у Петрова на лице, не было. Зараза к заразе не пристаёт. — Я заметил, как девчонка всё-таки украдкой улыбнулась. — И давай на «ты», Свет.

— Хорошо...

Кажется, она что-то ещё хотела добавить. И я покрутил поднятыми ладонями, чтобы дать ей понять, что готов слушать.

— Я вот чего подумала... Вы... Ты же знаешь, что такое ошибка выжившего?

— Конечно.

— Я не знаю! — Заявил Яр.

— Кто б сомневался... — Чуть слышно пробормотал себе под нос Шамиль.

— Ты чё!

— Тихо! — Хлопок по столу призвал пацанов к порядку. — Это такая ошибка отбора информации при исследовании. — Задумавшись, я почесал перевязанное предплечье, пытаясь найти пример для объяснения попроще. И решил сразу пояснить на том, с чем мы имеем дело прямо сейчас. — Света хочет сказать, что мозгоедов никто не видел, так как те, кто видел — уже ничего никому не расскажут. Так, Свет?

— Ну да... Может же такое быть.

— А-а-а... — Протянул бесёнок. — Типа того, что те, кто выжил — ошибаются насчёт того, что мозгоеды не разбежались по всей Москве?

— Типа того.

Обрадовавшись по началу от того, что быстро сообразил принцип ошибки, паренёк всё-таки резко сменил улыбку на тревожное выражение, осознав её суть:

— Блин... Ваще да... Они же не обязательно убивают... Если вдруг наложили свой контроль, как тогда на Миху, то и трупов никто не увидит... Как у них только так получается...

— Думаю, дело в каком-то нейротоксине. Вы ведь с Шамилем их так и не слышали там, в парке Курчатника?

— Не-а. — Покрутили головами оба бесёнка.

— Вот. А раненый ими Петров услышал. Примерно то же самое, что и я.

— Вот блин, только этого ещё не хватало... Жоры-гипнотизёры...

Мораль вверенного мне подразделения явно пора было приподнять.

— Не всё так плохо, Яр. Ошибка выжившего работает в обе стороны.

— В смысле?

— Мозгоеды всё лето эволюционировали в условиях, в которых никто не оказывал им достойного сопротивления. Свой институтский улей они выстраивали в изоляции. А благодаря тому, что Кир не выпускал эту гадость наружу, они не смогли приобрести опыт общения с внешней средой. С выжившими. Или с другими заражёнными. Я думаю, что именно поэтому в своём развитии эти твари сэкономили на зрении. Ведь, как помните, все жоры из этого скопления слепые. А также, похоже, почти глухие. И если замаскировать запах — мы становимся для них невидимы. Поэтому даже если у Че и Ивана не получилось уничтожить их выводок полностью — это будет не так уж и сложно.

Эти выводы явно приободрили согласно закивавших бойцов.

— Так вот это я на сам деле не про жор. Точнее, не только про жор...

Четыре удивлённых взгляда одновременно отвлеклись от своего оружия и уставились на меня.

— Это я про то, что и Хайзенберг тоже стал жертвой этой самой ошибки. И как только очнётся Кир, я расскажу вам о том, как мы это используем.

— Ну а вкратце? — Дестрой тоже отвлёкся от чистки меча и горел нетерпением.

— Вкратце... Я просто дам ему именно то, что он хочет. Хоть ему это и не понравится.

Глава 24. Обмен

Старый дом на колёсах со скрипом перевалился через «лежачего полицейского» на въезде во двор разгромленной овощебазы. И, рявкнув двигателем, не спеша покатился ко входу в здание местной биолаборатории. Сидевший за рулём Юрок активно крутил большую неудобную баранку, медленно разворачивая громоздкий транспорт в нужном направлении.

Прячась на полу кабины, со своего места я видел только верхние этажи зданий этого комплекса. «Зелень, овощи, цветы — для здоровья, красоты!» — бодрый, но порядочно выцветший слоган встретил меня на корпусе справа от въезда. Чуть подальше располагалось большое складское помещение, судя по всему, окружённое ржавыми остовами сгоревших фур. Когда-то этот агрокомбинат снабжал столицу и её окрестности обозначенными на рекламном плакате растительными товарами. Потом в январе все складские запасы почти сразу сожрали заражённые. А погасшие теплицы с мёрзлыми недозревшими огурцами и помидорами разграбили местные выжившие, как только достаточно проголодались. И позарились даже на такие заиндевевшие витамины. В процессе ограбления более удачливые мародёры основательно удобрили гигантские плантации телами менее хватких сборщиков урожая. Совсем рядом располагались густонаселённые жилые массивы Новой Москвы. И недостатка в желающих поживиться свежезамороженной зеленью не было.

С тех пор, насколько мне было известно, агрокомбинат пустовал. Те, кто мог сообразить, как на самом деле полезны местные запасы удобрений и угля в котельной, обогревавшей теплицы, помирали одними из первых. Но главарь варщиков, судя по тому количеству пороха, которым они когда-то располагали, прекрасно знал его состав. И то, в каких пропорциях там используется селитра из удобрений и угольная пыль из закромов котельной. Оставалось только набрать целлюлозы по никому ненужным книжным магазинам и библиотекам.

Но сейчас я собирался поставить на карту другой функционал этого комплекса, ради которого мой противник тут обосновался...

Чуть приподнявшись, я краем глаза заметил, как из входа в лабораторию выбежало несколько вооружённых парней. Насколько я мог разглядеть — это отнюдь не винтовые торчки. Спокойные глаза не бегают. Без темноты вокруг переносиц. Из носа не течёт. Не дёргаются. Хотя нервничают, конечно.

Нет. Это не нарки. Судя по раскрашенным доспехам — остатки королевского воинства, быстро смекнувшие, с