— У-у, сучка, — произнес он, едва ворочая языком и прижимая окровавленный платок к разбитому носу. — Теперь тебя можно поздравить, но ты еще пожалеешь…

Позади Амалии раздались чьи-то решительные шаги.

— Я думаю, ограничимся поздравлениями, — сказал подошедший низким голосом.

— В самом деле? — Насильник схватил свою трость и поднялся на ноги. С легким свистом клинок выскочил из трости, превратив ее в короткое копье.

Амалия испуганно вскрикнула, предупреждая незнакомого защитника об опасности. Она только теперь взглянула в его сторону. Свет наклонно падал на бронзовые скулы лица, наполовину скрытого широкополой шляпой. Сомневаться не приходилось: это был Роберт.

Он рывком скинул с себя сюртук и обмотал им правую руку. Роберт отмахнулся от брошенного в него деревянного футляра и ловко увернулся от просвистевшего над головой клинка. Мужчины, как борцы на ринге, ходили кругами, выжидая удобный момент для нападения. Насильник несколько раз пытался притвориться усталым, чтобы притупить бдительность Роберта, но тот был начеку. Краем глаза Амалия заметила какое-то движение. Это вернулся Тиге. Лали прижалась к нему, прикрывая рукой рот, чтобы приглушить сотрясавшие ее рыдания.

Внезапно человек в зеленом сюртуке сделал выпад, но Роберт вовремя его отразил, нанеся ответный удар такой силы, что клинок со звоном отлетел в сторону. От неожиданности нападающий остолбенел, но быстро пришел в себя и, не оглядываясь, помчался к карете. Он буквально ввалился в открытую дверцу, приказав кучеру гнать во всю мочь. Кучер стегнул лошадей, и карета исчезла в сумрачной мгле.

Роберт медленно повернулся к Амалии. Она видела сквозь вуаль, как он подходит к ней. В его тяжелой, размеренной поступи и в том, как он держал то, что осталось от трости с клинком, чувствовался закипающий гнев.

— Я видел вас в поезде, — сказал он хрипло, — но не поверил своим глазам, пока только что не встретил Тиге. Какого черта вы здесь делаете, кузина?

— Вы собираетесь позволить этому человеку уйти?! — вскричала Амалия в ответ, хорошо усвоив мудрость древних, что нападение — лучшая защита.

— Кому он нужен? Сомневаюсь, что мы когда-нибудь встретимся с ним, — сказал Роберт. — Кстати, почему вы не ответили на мой вопрос?

— А как вы думаете, что я здесь делаю? Ищу Жюльена или подкупаю его похитителей, чтобы они упрятали его как можно дальше? Ну, что же вы молчите?

Такой ответ на какое-то мгновение сбил его с толку, и промелькнувшее было в глазах осуждение ее поступка сменилось недоумением.

— Ничего такого мне и в голову не приходило, — сказал он растерянно.

— И на том спасибо, — усмехнулась Амалия. — Однако я буду вам весьма признательна, если и впредь вы будете держать оценку моих действий и поступков при себе. Все, что я решила делать, вас ни в коей мере не касается.

— Вы это серьезно? — Вопрос прозвучал так тихо, что она с трудом расслышала его.

— Серьезнее не бывает! Я обратилась к вам за помощью, а вы что? Погладили меня по головке? Я не ребенок и не круглая идиотка, чтобы не понимать, что между двумя матросами и исчезновением Жюльена есть какая-то связь. Вот я и намерена разобраться в этом.

— Нарядившись вдовой? Не рановато ли?

— К вдовам меньше пристают! — вспыхнула Амалия, закусив от обиды губу.

— Кто-то забыл сказать об этом вашему другу. — Роберт махнул рукой в сторону исчезнувшей кареты.

— Никакой он мне не друг! Я его никогда раньше не встречала и уж, конечно, не давала повода для каких-либо вольностей.

— Вы молоды, красивы и практически одна. Это ли не повод?

Амалия благодарно взглянула на Роберта, чувствуя облегчение, что наконец-то ее понимают.

— Не знаю, что ему взбрело в голову думать, что я поеду с ним? — Возмущение Амалии начало утихать.

— А он так и не думал. Просто ему показалось, что путем угроз и силы он сможет пополнить свою коллекцию.

— Что такое? — удивленно подняла брови Амалия. Роберт улыбнулся, наслаждаясь ее замешательством.

— Коллекцию женщин, которые развлекают его друзей, когда им надоедает играть в карты.

— Вы знаете кто? — Она, кажется, поняла смысл сказанного.

— Мы встречались, если можно назвать это встречей.

— Полагаю, мне следует поблагодарить вас за то, что вы появились вовремя.

— Не уверен, что вы нуждались в моей помощи, — ответил он сухо. — Однако, как бы там ни было, я не нуждаюсь в вашей благодарности и никогда не нуждался.

— Хорошо, хотя…

— Нам не следует говорить об этом здесь, — прервал он ее, указав на Тиге и Лали, которые ждали их у нанятого экипажа. — С этим придется подождать, пока мы не устроимся в доме.

— Мы? — Амалия бросила на Роберта удивленный взгляд.

— Конечно, а кто же еще? — бросил он резко, направляясь к экипажу.

Свет двенадцати свечей в двух серебряных канделябрах отсвечивал в белом с золотом фарфоре, выполненном под парижскую старину, лучился в столовом серебре, угасал в дамасском полотне; его отблески сверкали в каштановых волосах Амалии, веселыми искорками рассыпались на гранях аметистовых сережек, подаренных ей свекровью, освещали траурную брошь на груди, оставляя в таинственной сумеречной мгле только ее глаза; он отражался в золотых запонках на вороте рубашки Роберта, освещая его опущенные темные ресницы, прикрывавшие глаза, внимательно изучавшие пальцы, в которых он крутил чашку кофе. Длинный обеденный стол находился посредине комнаты с опущенными занавесями на окнах, сверкающим серебряным кофейным сервизом на комоде и лучистыми хрустальными графинами на полках вдоль стен. По центру стола на кружевной салфетке стояли хрустальные вазы с розами и лилиями, наполнявшими теплый воздух комнаты своим завораживающим ароматом. Амалия села в конце стола, Роберт устроился в кресле справа от нее, и цветы оказались почти прямо перед ним.

Они почти не разговаривали с тех пор, как покинули вокзал: обстоятельства не позволяли, да и прислуга не оставляла их без внимания ни на минуту. Надо сказать, что внезапный приезд хозяев произвел в доме переполох, сравнить который можно было только с наводнением — суета, беготня, крики, восклицания… Надо и воду для ванной согреть, и еду для petite maitresse и мусье Роберта приготовить. Но все это не помешало слугам изредка поглядывать на молодых господ.

Чтобы пресечь наиболее дикие сплетни и догадки, Роберт сообщил кое-что домоправительнице, которая тут же принесла из прихожей письмо, адресованное Жюльену. На мгновение Амалии показалось, что сверкнул луч надежды, однако на деле оказалось, что это всего лишь записка Хлои, написанная, очевидно, под диктовку Мами и посланная на тот случай, если Жюльен вдруг объявится в Новом Орлеане. Но он не появился, и никто его здесь не видел со дня свадьбы.