«Куда ж пехота запропастилась? Хоть пальнули бы издали. — Он медленно вытащил из кобуры пистолет и положил его рядом с собой. — Главное, не отключиться, только бы не отключиться…» — Он ворочал во рту одеревеневшим сухим языком и сглатывал тягучую густую, как мед, слюну. Щеки горели, губы, казалось, распухли и были сухими, как обвалянное в муке тесто для лапши. В глазах то появлялся, то исчезал красноватый туман. Он возникал под небом розовой вспышкой и медленно оползал вниз, укрывая дорогу, а затем исчезал.

Леха больше не стрелял. Автомат лежал у него пол локтем, а ладонь правой руки покоилась на пистолете, подрагивая от частого прерывистого дыхания.

Он не услышал, а скорее почувствовал глухую монотонную вибрацию работающего вдалеке дизельного двигателя.

«Успела пехота… — шевельнулась шальная мысль в мутнеющем мозгу. — Успела, успела… — Он вылавливал сквозь эхо стрельбы раскатистый такт грохочущего дизеля. — Давай, мужики, мы тут… Давай, давай, мужики…»

Гул быстро нарастал. Перекатываясь и отражаясь от сопок, он отдавался в голове раскатным эхом.

«Странно работает. Что это? — прислушиваясь, гадал Леха. — Вроде не бээмпэшка? А что?»

Внезапно в воздухе повисла пауза. Никаких выстрелов, только дизель. Где-то уже совсем рядом, за тем поворотом.

В расползающейся между сопками гулкой звуковой волне уже отчетливо различались частые звонкие металлические щелчки, переходящие в лязг, который обычно издают при движении гусеничные ленты.

Леха попытался выглянуть повыше из своего укрытия и посмотреть на поворот. Чуть приподнявшись на правой руке, он подался вперед… Земля вздрогнула… Она будто бы прогнулась под Лехиным телом, а затем напряглась и шибанула его в грудь. Обхватывая рукой камень, он видел, как одновременно с рассекающим воздух чудовищным грохотом в мелкие брызги разлетелся тот самый уступ на повороте, где до этого лежало тело застреленного им душмана…

Он зажмурился от ударившей в лицо взрывной волны. Мгновенно истертая в порошок земля с бешеной скоростью разлеталась по сторонам, впиваясь в лицо острыми горячими крупицами. В ушах звенело…

Открыв глаза, Леха увидел, как от места взрыва поднимается многометровый столб пыли и дыма, сносимый порывами ветра в сторону реки, но тут же снова прильнул к валуну, укрываясь от больших и маленьких кусков горной породы, с шелестом сыпавшихся с неба. Падая, они рассыпались на мелкие осколки. Подброшенная в небо скальная крошка несколько секунд еще осыпала округу каменным ливнем.

«Танки? — только и успел подумать Леха… — Откуда танки?»

В этот момент из-за уже несколько спрямленного взрывом откоса на повороте сначала показался высоко поднятый ствол пушки, а затем и приземистый мощный бронированный корпус танка «Т-62».

Теперь дорогу у поворота по всей ее ширине занимал этот темно-зеленый, забрызганный грязью кряжистый гигант.

Танкисты, завидев стоящую на дороге технику, быстро опустили ствол пушки. Наводчик, управляя стабилизатором, видимо, оценивал обстановку через прицел.

По-прежнему никто не стрелял. Солдаты экономили скудный остаток боеприпасов и не видели в настоящий момент прятавшегося за камнями противника. Леха, развернувшись вполоборота, смотрел в их сторону. Ближе всех к нему находились Казьмин и Пучков. Они все же успели до начала наступления противника добежать до подбитой БМП и лежали рядом с ней у края дороги, укрываясь за одним камнем. Пучков, что-то говоря Казьмину, резко махнул рукой вперед. Но Казьмин тут же с коротким замахом огрел его кулаком по каске, отчего тот резко ткнулся носом и больше уже руками не размахивал.

Люди в чалмах тоже затаились. Не имея оружия, способного причинить хоть сколько-нибудь ощутимый урон стоявшему на дороге сгустку броневой стали, они прятались за камнями, ясно осознавая внезапную перемену ситуации. Реальная угроза, исходящая от этого длинноствольного ненавистного гусеничного механизма, мгновенно сбила их наступательный порыв, по сути, загнав в ловушку. С одной стороны, танк и чужая пехота, добить которую для них лишь недавно было делом времени, а с другой стороны — река. Перескочить по камням через ее быстрый, но узкий в этом месте поток не составляло для них никакого труда. Они делали это множество раз, когда ходили за товарами в дуканы большого кишлака, укрывшегося за невысокой горой на том берегу, или перегоняли скот на широкие горные пастбища. Они хорошо знали каждый поворот этой речки, каждый распадок в этих горах, каждую пещеру. Они родились на этой земле, учились воевать здесь, обороняя свою территорию от других племен, и не собирались уступать эту землю никому и никогда. Но злая судьба определила им для жизни в этот момент лишь узкий галечный берег, усеянный валунами. Пластаясь между ними, они обращали мысли к Всевышнему — единственному судье для них и для смотрящего сейчас через бойницу бэтээра Рахимова. Теперь уже они, ранее благодарившие Аллаха за данные им силы и покровительство в истреблении «неверных шурави», умоляли его не оставить их, а Рахимов в это же время радостно улыбался за броней, шепча ему хвалы и слова благодарности.

Окопавшиеся на сопке душманы тоже не стреляли. Они видели, как первый же выпущенный из танка снаряд стесал откос, обратив в ветер камни и труп их соплеменника, убитого час назад затаившимся за уступом чужаком. Они понимали, что самое время отступить и скрыться, затерявшись в горных разломах и впадинах. Но не уходили. Стиснув зубы, они молча смотрели на беспомощно лежавших среди камней на берегу реки земляков, в сторону которых был направлен длинный перст орудийного ствола.

И только дизель, скрытый в глубине танковой брони, басовито булькал на малых оборотах, прерывая воцарившуюся тишину. Временную тишину. Не было в тот момент у сторон, сошедшихся на берегу этой затерянной в горах безымянной речушки ни веской причины, ни желания разойтись с миром. Они уже пролили вражескую кровь, и теперь каждая из них, повинуясь своему неоспоримому долгу, врастала в кровавое, зловонное месиво завязывающейся войны, сатанея от злости.

Лежащий на земле Леха смотрел снизу на медленно движущуюся с угрожающим пушечным стволом машину. Не шевелясь, он наблюдал за тем, как едут на него широкие гусеницы, лязгая и перемалывая в порошок попадающиеся на их пути куски каменной породы. Вид многотонной стальной мощи подавлял воображение.

Умом понимая, что это свои, ему все же хотелось вжаться в землю как можно плотнее. А танк все ехал и ехал в его сторону, гудя и прокатывая тяжелые чугунные катки по зубастым широким гусеничным лентам.

Леха облегченно выдохнул, когда танк остановился всего в десятке метров. Командирский люк наверху башни, обращенный в сторону берега реки, быстро проворачивался то влево, то вправо.

Леха, заслоненный танковым панцирем, уже решился было покинуть свое укрытие и переползти поближе к Казьмину и Пучкову, как вдруг танк резко увеличил обороты двигателя, продолжая стоять на месте. Его округлая, мощная башня с легкостью, не характерной для своего веса, быстро разворачивалась в сторону берега. До этого опущенный орудийный ствол стал резво приподниматься, рыская в поисках цели.