– Что ты делаешь, дурак! – гаркнул исправник.

Но рьяный караульщик только усилил напор. Вот умелец! Когда полицейские выехали на берег, полотно моста уже было испорчено.

– Ты зачем это сделал, негодяй? – взвизгнул исправник, выскакивая их дрожек. – Я же тебя сгною за это!

– Так что, мне заплатили, – с достоинством пояснил рубщик с другого берега.

– За что? Чтобы ты мост сгубил?

– Ага. Вам их таперича не догнать.

– И чему же ты радуешься, скотина? – чуть не рыдая, поинтересовался Яковлев. – Ведь мы уже почти сблизились!

– А вот и нет. Я вам не дал!

– То-то и оно, что все из-за тебя!

– Подождите, Павел Матвеевич, – остановил причитания коллежского советника Алексей. Он подошел к самой воде, присмотрелся. Вброд реку не перейти, и починить мост быстро не удастся. Коляска гайменников скрылась в темноте. Они их упустили.

– Что же тебе наболтали? – спокойно, вполголоса спросил сыщик у мужика.

– Так что, к чужой жене седок намылился. А супруг-то догадывался. Догадывался, пра?

Вопрос был обращен к Яковлеву. Тот чуть не взвыл от досады.

– Вот дубина!

– Ага, я же и виноват, – хмыкнул рубщик. – Смотреть надо за бабой! А я пятишницу заработал. Потому попросили меня здеся покараулить. Ежели, значит, погоня за ними будет, то мост приговорить. Вот так и вышло!

– Как ты его в два счета сломал, – одобрил сыщик. – Ловко.

– Да я заранее подрубил, – стушевался мужик.

– А если бы ревнивца дома не оказалось? До утра бы здесь торчал?

– Ага! За целую ночь десятку обещали. Обходительные люди. Старый-то, старый! Борода седая, а до чужих жен охоч!

Собеседники помолчали. Потом мужик сказал:

– Ну, ладно, мне домой пора.

Кивнув полицейским, он принялся гасить костер…

Поиски возобновились. Стало ясно, что главари шайки никуда не сбежали, а прячутся в уезде. Что-то держало их здесь, но что?

Однажды вечером в управление полиции Коврова явилась дама лет сорока, в дорожном платье. Отцветающая женщина с закрашенной сединой в волосах… Лицо у нее было настолько печальное, что у Алексея кольнуло в сердце.

– Здравствуйте. С кем имею честь?

– Меня зовут Вера Афанасьевна Колобихина.

– Вы жена Сергея Тимофеевича? – оживился сыщик.

– Да. Я приехала из Ташкента… Скажите, правда ли, что Сергей жил здесь с восемьдесят девятого года? Неужели это так?

– Он или кто-то другой. Выдающий себя за вашего мужа.

Женщина сразу посерела. Она вынула платок, провела им по сухим глазам. Сухие-то сухие, но какие горестные…

– Я так и думала.

– Расскажите мне подробнее, прошу вас, – мягко попросил Лыков. – Мы ищем преступника, который последние семь лет служил в Вязниковском уезде лесным кондуктором. Под именем Колобихин. Этот человек – убийца, он главарь опасной банды.

– Мой Сережа не мог быть убийцей. Вот жертвой… Он пропал семь с половиной лет назад. Уехал в Семипалатинск, ему обещали там место. И не вернулся. Я сразу почувствовала, что произошло несчастье.

– Нам сообщили о судебном процессе за предоставление подложного ветеринарного свидетельства. Это произошло с вашим мужем? Или с тем, кто сейчас выдает себя за него?

– С ним. Сережа служил действительную службу в кавалерии, помогал полковому ветеринару. И решил попытать счастья. Он действительно был хорошим практиком! Не хуже дипломированного специалиста!

Женщина замолчала. Лыков ждал.

– Вы не были в Ташкенте и не знаете, как там решаются подобные дела…

– Я был в Ташкенте, – перебил сыщик Колобихину.

– Даже так? Ну, тем лучше. Тогда вам должно быть понятно, что по местным обычаям грех его невелик. Так многие делают.

– Да, настоящие специалисты неохотно едут в Туркестанский край, – согласился Лыков.

– Вот! Но Сергей всегда был невезучий. Не повезло ему и в этот раз. Подложное свидетельство разоблачили. Службы мой муж никакой не находил, средства наши истощились… А он хороший добрый человек, только слабовольный. Легко падает духом.

На этих словах женщина вдруг запнулась, а потом сразу, без перехода стала рыдать – отчаянно, по-бабьи. Пришлось отпаивать ее водой. Потом собеседники долго молчали. Собственно, говорить было не о чем, все и так ясно. Вера Афанасьевна проделала большой путь, затратила уйму денег. Видимо, слабая надежда на то, что муж жив, не покидала ее. Пусть бросил, пусть скрылся, но живой! Телеграмма из Коврова в Ташкент подкрепила эту надежду. Теперь выяснилось со всей определенностью, что тут обитал другой человек.

– Как хоть выглядит ваш… ну… – спросила она.

– Возраст около сорока, – стал описывать Лыков. – Рост на пару вершков больше моего. Волосы темно-серые, лицо чистое, без особых примет. Глаза светло-карие, почти желтые. Корпусный. Очень уверен в себе. Обладает задатками вождя, легко подчиняет людей своей воле.

– Не Сережа…

Вдова, подумал Алексей. Теперь женщина убедилась, что она вдова.

Колобихина встала. Кивнула сыщику и молча вышла. А тот подумал: застрелю! Застрелю сволочь, пусть потом говорят, что хотят!

Поиски гайменников продолжались. Однажды Лыкову сообщили, что с поезда сошел курьер и доставил Анне Яковлевне письмо. Перехватить пакет не успели. Допрошенный курьер рассказал интересные вещи. Письмо ему вручили во Владимире. Неизвестный нанял мещанина доставить его в Вязники и отдать барыне лично в руки. По приметам наниматель походил на Павла Ниловича.

Надворный советник отправился к Тистровой. Пусть покажет, что ей там написал беглый муж. Городовой у крыльца отдал сыщику честь. Дверь открыла все та же Дарья. Приняла фуражку и проводила в дальние комнаты. Лыков не видел удивительную женщину с того дня, когда та навела на него бандитов. Что-то она выкинет сейчас?

Алексей стоял посреди комнаты и ждал хозяйку, как вдруг почувствовал за спиной чье-то присутствие. Но сделать ничего не успел. Сильный толчок в спину бросил его на колени. Пока сыщик приходил в себя, у него выдернули из-за ремня револьвер. Понятно…

Быстро поднявшись и повернувшись, Лыков увидел перед собой обоих беглецов. Они стояли и ухмылялись. Куда смотрела полиция? Что делает городовой у входа, если гайменники проникают в дом незамеченными?

Но думать о таких мелочах было некогда. Надо спасать жизнь… Вот только как? Часовой не услышит крика. А если и услышит, то опоздает. Беда, беда!

Между тем Колобихин заявил, разглядывая трофей:

– Знакомая штука! Второй уже раз ко мне в руки попадает. Ты чего, Лыков, как наплевательски к оружию относишься?