– Спасибо. Да, мне бы этого хотелось.

Я вздыхаю.

– Ва… Алекс, я могу осмотреть вашего сына. Но не знаю, смогу ли я помочь ему прямо сейчас. Ночная вылазка потребует от нас напряжения всех сил, неразумно будет идти в бой, качаясь от усталости.

Алекс улыбается, становясь еще больше нечеловеком. Но это вовсе не страшно.

– Мы постараемся защитить вас, Шайна. Просто без вас нам не справиться. А что касается моего сына… я не прошу вас лечить Анри здесь и сейчас. Но посмотреть, что с ним, и можете ли вы пробиться сквозь эту пелену…

Я кивнула.

– Разумеется, Алекс.

– Тогда – прошу?

Мне галантно предложили согнутый локоть. Я покопалась в памяти Шайны и как могла оперлась на него. Кажется, получилось не слишком удачно, но я и не аристократка. Уж как смогла, так и раскорячилась.

Алекс улыбнулся.

– Пойдемте…

И мы вышли в коридор.

* * *

Не знаю, как там в других королевских дворцах, а вот в Раденоре все очень… практично устроено. Дворец – это место, где живет король. И его величество решительно нуждается в уединении, душевном и телесном спокойствии, и вообще… он король – или уже где?

А потому дворец четко поделен на три части.

Жилая, рабочая и придворная.

Я читала, что придворные постоянно околачиваются во дворцах, стараются попасть на глаза королю, это их работа…

Здесь не так.

В жилую часть есть доступ только у нескольких слуг. Ради уборки, ради ухода за одеждой, ради самых насущных надобностей. Любой, кто заявится туда без королевского разрешения – лишится жизни. Быстро и просто, из окна вылетит.

Не шучу, случалось уже лет двести назад, когда и было принято это ограничение. Наглец, который посмел потревожить короля, вылетел из окна, со слишком нахальной дамы содрали одежду и спустили ее личным королевским пинком по лестнице, с запретом появляться во дворце.

Безусловно, есть исключения.

Вопрос жизни и смерти, например. Или войны и мира. С такими короля хоть на горшке можно побеспокоить. А по собственной дури… пусть она с вами и остается. Хоть здесь, хоть в загробном мире.

Деловая часть – там королевские службы, канцелярия, туда доступ свободный. Но ограничение то же. Только по делу. Принести прошение – можно. Отнимать личное королевское время всякой чепухой – не рекомендуется. Тоже могут порвать на клочки. И прошение, и просителя.

Придворная часть – все сказано одним названием. Вот там – да, столпотворение. И придворные крутятся, и шум, и гам, и суета, и завтраки для них дают, причем приглашают не всех, и король туда заглядывает, когда ему нужно…

Отличное место себя показать, на других посмотреть. Но в личной части дворца, там, где живет королевская семья, тихо и спокойно.

Анфилада комнат, еще одна… и вот перед нами большая дубовая дверь. Явно тяжелая, но Алекс толкает ее так, словно она и не вести ничего. Я вхожу внутрь. Это гостиная, и ее предлагается пройти насквозь. А вот в спальне…

Светлый!

* * *

Громадная комната, шикарная кровать под балдахином. Наверное, есть и что-то еще, но я даже не обратила внимания, потому что на кровати…

Он был прикован к кровати.

Руки, ноги, шея…

Все было охвачено браслетами из серебристого холодного металла. И все равно…

Дед – ночь.

Отец – предрассветное море.

Сын – песчаная буря.

Самум, бессмысленный и беспощадный в своей отчаянной жестокости, не щадящий ни земли, ни неба, ни случайно попавшего в капкан человека. Стихия отчаяния.

И где-то там, прижавшись к песку, глубоко в темноте, пережидает этот кошмар сам ребенок. А буря бушует, буря стирает границы между небом и землей, буря заставляет задыхаться и кричать от отчаяния.

Найдите же меня!

Найдите, пожалуйста!

ПОМОГИТЕ!!!

Я и сама не поняла, как оказалась на коленях у кровати. Коснулась маленькой ладошки…

– Осторожнее, – вскрикнул кто-то за спиной, но это уже было неважно. Ничего не было важно там, в мутной круговерти безумия.

Да, с этим я так легко не справлюсь.

Кто же это сделал, кто?

Надо усмирить бурю, найти ребенка, вывести его к людям… а пока, единственное, что я могу сделать за такое короткое время, это…

Надежда.

То, что я могу передать ему уже здесь и сейчас. То, что даст силы держаться дальше.

Не сдавайся, малыш.

Ты здесь не один, мы тебя обязательно найдем!

И с моих пальцев срываются, взлетают в небо яркие алые искры. Они едва пронзают бурю, но где-то там, за клубами песка и пыли, их видят. И одиночество отступает.

* * *

– Шайна! Шайна, Темного об стену!!!

Алекс тряс меня за плечи так, что голова моталась, словно у куклы.

– Я… я в порядке.

– Да? Не похоже!

Я выдохнула, медленно поднесла руки к лицу. Посмотрела на них…

Нет, все в порядке.

Искры были такими горячими, что мне казалось, прожгут пальцы насквозь. А тут и ничего…

– Я правда в порядке. Я была… там.

– В его разуме?

Я кивнула.

– Мне казалось, Ралиссия его уничтожила. К сыну нельзя прикоснуться, он бьется, кричит, ему плохо от малейшего движения рядом. Маги жизни могут это облегчить, он хотя бы спит без кошмаров, но остальное…

Я покачала головой.

– Это не под силу магам жизни. Я не знаю, как она это сделала… она была магом разума?

– Нет. Но у демонов есть определенная власть над их детьми.

– Вот как?

– У демонесс. Пока они их носят, кормят… ребенок в полной власти матери.

Я кивнула.

– Да, понимаю. И она могла приказать, что угодно.

– Да. Она необратимо навредила Анри?

Я улыбнулась.

Как же приятно было произнести эти слова, как же хорошо…

– Нет. Ничего непоправимого не случилось.

Алекс выдохнул. Словно только что вынырнул на поверхность с тридцатиметровой глубины.

– Да?!

И столько надежды, столько счастья…

– Я не знаю, как это назвать научно.

– Плевать! Скажи, как можешь!

– Я с этим справлюсь, хотя придется повозиться. Мать, наверное, справится, хотя ей будет намного сложнее. Она слабее меня. Это… твой сын заблудился в пустыне, в песчаной буре. Он ничего не видит – она воет. Не слышит…