– И верно, бессмысленный разговор. – Филавандрельвстал. – Сожалею, но мы вынуждены вас убить. Месть тут ни при чем, эточисто практическое решение. Торкве продолжит выполнять свою задачу, и никто недолжен подозревать, для кого он это делает. Мы не в состоянии воевать с вами, ана торговле и обмене провести себя не дадим. Мы не настолько наивны, чтобы незнать, чьим авангардом являются ваши купцы. Кто за ними идет. И какого родасосуществование приносит.

– Слушай, эльф, – тихо проговорил молчавший до сихпор поэт. – У меня есть друзья. Люди, которые дадут за нас выкуп. Еслихочешь, то и пищей. В любом виде. Подумай об этом. Ведь уворованные семена васне спасут…

– Их уже ничто не спасет, – прервал егоГеральт. – Не пресмыкайся перед ними, Лютик, не клянчи. Это бессмысленно идостойно сожаления.

– Для того, кто живет кратко, – усмехнулсяФилавандрель, но улыбка получилась вымученной, – ты проявляешьпоразительное презрение к смерти, человек.

– Двум смертям не бывать, одной не миновать, –спокойно сказал ведьмак. – Философия в самый раз для вши, верно? А твоедолголетие? Жаль мне тебя, Филавандрель.

– Это почему же? – поднял брови эльф.

– Вы жалостно смешны со своими уворованными мешочкамисемян на вьючных лошадях, с горсткой зерна, с теми крохами, за счет которыхнамерены выжить. И с вашей миссией, которая служит только тому, чтобы отвлечьваши мысли от близкой гибели. Ведь ты-то знаешь, что это уже конец. Ничто невзойдет и не уродится на плоскогорьях, ничто вас уже не спасет. Но вы –долговечны, вы будете жить долго, очень долго в собственноручно и высокомерноизбранной изоляции, слабеющие, малочисленные, все более озлобленные. И тызнаешь, что произойдет, Филавандрель. Знаешь, что тогда отчаявшиеся юнцы сглазами столетних старцев и отцветшие, бездетные и больные, как Торувьель,девушки поведут в долины тех, кто еще сможет удержать в руках меч и лук. Выспуститесь в цветущие долины навстречу смерти, желая умереть достойно, в бою, ане в постелях, на которые повалят вас анемия, туберкулез и цинга. И тогда,долгожитель Aen Seidhe, ты вспомнишь обо мне. Вспомнишь, что мне было тебяжаль. И поймешь, что я был прав.

– Время покажет, кто был прав, – тихо проговорилэльф. – И в этом преимущество долголетия. У меня есть возможностьубедиться лично. Хотя бы благодаря украденным горстям зерна. У тебя такойвозможности не будет. Сейчас ты умрешь.

– Пощади хотя бы его. – Геральт указал на Лютикадвижением головы. – Нет, не из патетического милосердия, а из соображенийразума. Обо мне никто не вспомнит, но за него захотят отомстить.

– Ты неверно оцениваешь мой разум, – сказалэльф. – Если он выживет благодаря тебе, он, несомненно, почувствует себяобязанным отомстить за тебя.

– И не сомневайся! – взревел Лютик, бледный каксмерть. – Можешь быть уверен, сукин сын! Убей меня тоже, потому что,клянусь, в противном случае я подниму против тебя весь мир. Ты увидишь, на чтогодны вши из тулупа! Мы перебьем вас, даже если для этого придется сровнять сземлей ваши горы! Можешь быть уверен!

– Ну и глуп же ты, Лютик! – вздохнул ведьмак.

– Двум смертям не бывать, одной не миновать, –гордо сказал поэт, причем эффект несколько подпортили стучавшие, каккастаньеты, зубы.

– Это решает дело. – Филавандрель вынул перчаткииз-за пояса и натянул их. – Пора кончать этот досадный эпизод.

По его краткому приказу эльфы с луками выстроились напротив.Сделали они это быстро: явно уже давно ожидали приказа. Один, как заметилведьмак, все еще жевал репу. Торувьель, у которой рот и нос были крест-накрестзакрыты полосками ткани и берестой, встала рядом с лучниками. Но без лука.

– Завязать вам глаза? – спросил Филавандрель.

– Отойди, – буркнул ведьмак. – Иди ты в…

– A d'yeabl aep arse, – докончил Лютик, стучазубами.

– Э, нет! – вдруг заблеял дьявол, подбегая изаслоняя собою осужденных. – У вас что, разум отбило? Филавандрель! Мы такне уговаривались! Ты должен был вывезти их в горы, подержать где-нибудь впещерах, пока мы не закончим здесь…

– Торкве, – сказал эльф, – не могу. Я не могурисковать. Ты же видел, что он, связанный, сделал с Торувьелью? Я не могурисковать.

– Мне плевать, что ты можешь, а чего нет! Что вывообразили? Думаете, я позволю вам совершить убийство? Здесь, на моей земле?Здесь, рядом с моим поселком? Вы, проклятые дурни! Выматывайтесь отседовавместе со своими луками, иначе на рога подниму, ук, ук!!!

– Торкве, – Филавандрель вытер руки о пояс, –то, что мы собираемся сделать, – необходимость.

– Duwelsheyss, а не необходимость!

– Отойди в сторону, Торкве!

Козерог потряс ушами, заблеял еще громче, вытаращил глаза исогнул локоть популярным у краснолюдов оскорбительным жестом.

– Никого вы тут убивать не станете! Садитесь на коней ивыбирайтесь в горы, за перевалы! В противном случае вам придется убить и меня!

– Ну рассуди, – медленно проговорил беловолосыйэльф. – Если мы оставим их в живых, люди узнают о тебе, о том, что тыделаешь. Они поймают тебя и замучают. Ты их знаешь.

– Знаю, – буркнул дьявол, все еще заслоняя собоюГеральта и Лютика. – Получается, что мне они известны лучше, чем вам! И незнаю, честное слово, кого следует держаться. Жалею, что сошелся с вами,Филавандрель!

– Ты сам этого хотел, – холодно сказал эльф,подавая знак лучникам. – Ты сам хотел, Торкве.

Эльфы вытянули стрелы из колчанов.

– Отойди, Торкве, – сказал Геральт, стискиваязубы. – Это бессмысленно. Отойди в сторону.

Дьявол, не двигаясь, показал ему краснолюдский же жест.

– Я слышу музыку… – неожиданно заплакал Лютик.

– Это бывает, – сказал ведьмак, глядя нанаконечники стрел. – Не бери в голову. Не стыдно поглупеть от страха.

Лицо Филавандреля изменилось, собралось в странную гримасу.Беловолосый сеидхе резко повернулся, что-то крикнул лучникам, кратко,отрывисто. Те опустили оружие.

На поляну вышла Лилле.