И все-таки, вдруг я просто сумасшедшая и зря ищу какой-то тайный смысл в обычных кондитерских изделиях? Я показываю Сабине свое печенье с процарапанной буквой.

— Это ты вырезала?

Сабина смотрит на меня, на печенье и качает головой.

— Слушай, Эвер, если не хочешь — не ешь. Я просто подумала…

Я не даю ей закончить. Целиком засовываю печенье в рот и, зажмурившись, наслаждаюсь его рассыпчатой сладостью. Меня немедленно окутывает ощущение дома. Мой чудесный дом, где мне позволили побывать еще раз, пускай совсем ненадолго. И я, наконец, поняла: дом — не какое-то определенное место, он всюду, где ты его себе создашь.

Сабина смотрит на меня тревожно, словно ожидая приговора.

— Я когда-то давно пробовала их печь, но получалось далеко не так удачно, как у твоей мамы. Она еще шутила, что у нее есть секретный ингредиент. Не знаю, правда или нет…

Я проглатываю все разом, вытираю крошки с губ и улыбаюсь.

— Действительно, был секретный ингредиент! Лицо у Сабины вытягивается — неужели плохо? А я говорю:

— Секретный ингредиент — это любовь. По-моему, ты ее сюда вложила много, потому что вкусно просто до невозможности!

— Правда? — Ее глаза сияют.

— Правда! — Я крепко обнимаю ее и тут же отпускаю. — Скажи, сегодня пятница?

Сабина сдвигает брови.

— Пятница. А что? Ты хорошо себя чувствуешь?

Я молча киваю и вылетаю за дверь. Времени осталось еще меньше, чем я думала.

Подъехав к дому Авы, криво останавливаю машину: задними колесами на асфальте, передними — на газоне. Бегу к двери с такой скоростью, что едва замечаю ступеньки, а добежав, делаю шаг назад. Что-то здесь не то, а что именно — не могу объяснить. Вроде тихо слишком. С виду ничего не изменилось: растения в горшках по обе стороны двери, коврик у входа с надписью «Добро пожаловать» — все на месте. И все такое неподвижное, застывшее, что жуть берет. Поднимаю руку, чтобы постучать, и едва костяшки пальцев касаются двери, как она открывается.

Прохожу через гостиную в кухню, кричу: «Ава!» Здесь тоже все, как было: чашка на столе, тарелочка с печеньем, все на своих обычных местах. Смотрю на буфет — ни эликсира, ни противоядия. Не знаю, что и думать. То ли мой план удался и ничего не понадобилось, то ли все наоборот и случилось что-то плохое.

Бросаюсь к темно-синей двери в конце коридора — проверить, там ли еще Деймен. Дорогу мне загораживает Роман. Он стоит прямо перед дверью и говорит с широкой улыбкой:

— С возвращением, Эвер! Не зря я сказал Аве, что ты обязательно появишься. Знаешь ведь, как говорится: к прошлому возврата нет!

Его художественно растрепанные волосы приоткрывают татуировку в виде уробороса на шее. Хоть я и разбудила школу, Роман по-прежнему хозяин положения.

— Где Деймен? — Я вглядываюсь в лицо противника, а внутри все сжимается. — И что ты сделал с Авой?

— Ну что ты! Не надо так волноваться, Деймен там где ты его и оставила. До сих пор поверить не могу, что ты решилась его покинуть. Я тебя недооценил. А любопытно, как бы к этому отнесся Деймен, если бы узнал. Спорим, он тоже тебя недооценивал?

У меня комок встает в горле, когда вспоминаю прощальные слова Деймена: «Ты меня бросила». Нет, он меня не недооценивал. Он точно знал, какой путь я выберу.

А Роман улыбается.

— Что касается Авы, ты рада будешь узнать, что я ничего с ней не сделал. Ты могла бы уже заметить — я никого вокруг не вижу, кроме тебя… — Одно движение, такое стремительное, что я и моргнуть не успеваю, а его лицо уже почти вплотную к моему. — Ава удалилась по собственному желанию. Оставила нас наедине. И теперь всего… — Он бросает взгляд на часы. — Всего несколько секунд, и можно будет официально объявить, что мы вместе. Ты ведь стала бы мучиться угрызениями совести, соединись мы раньше, пока еще не стало совершенно ясно, что у него нет шансов. Я-то не мучился бы, а вот ты, видимо, из тех, кому нравится считать себя очень хорошими и честными, и прочая чушь в том же духе. Честно говоря, все это чересчур сентиментально, на мой вкус. Да ничего, как-нибудь мы это преодолеем.

Я уже не слушаю. Я продумываю свой следующий шаг. Пытаюсь определить, в чем его слабость. Какая чакра наиболее уязвима? Он загораживает дверь, за которой находится Деймен — значит, придется прорываться.

Только нужно действовать осторожно. Бить внезапно и очень быстро, прямо в цель. А то затяжной бой я могу и не выиграть.

Роман гладит меня по щеке, и я отталкиваю его руку с такой силой, что хруст костей раздирает воздух. Сломанные пальцы болтаются у меня перед глазами.

— Ой-ой! — Он улыбается и встряхивает кистью, потом сгибает и разгибает мгновенно исцелившиеся пальцы. — А ты злюка! Знаешь, меня это только заводит. — Я морщусь, чувствуя на щеке его холодное дыхание, а Роман говорит: — Эвер, зачем ты меня гонишь? Кроме меня у тебя никого не осталось.

— Зачем ты устроил все это? — спрашиваю я, подавляя тошноту. Его потемневшие глаза превращаются в узкие щелочки. — Что Деймен тебе сделал?

Он откидывает голову назад, глядя на меня из-под полуприкрытых век.

— Да все просто, милашка! — Голос у него вдруг меняется, напрочь исчезает британский акцент, и появляются интонации, каких я у него еще ни разу не слышала. — Он убил Трину. А я убью его. Будем квиты.

Едва он произносит эти слова, как я уже знаю. Я точно знаю, как его убить и добраться до синей двери. Потому что теперь мне известно не только «кто» и «как», но и «почему». И теперь меня от Деймена отгораживает всего лишь один хороший удар в пупочную чакру Романа. Ее еще называют «сакральный центр» — средоточие ревности, зависти и иррационального собственнического инстинкта.

Один хороший удар — и Роман останется в прошлом.

И все-таки, прежде чем ударить, я должна еще кое-что прояснить. Я смотрю на него прямо и твердо.

— Так ведь Деймен не убивал Трину. Ее убила я.

Роман смеется.

— Молодец, хорошая попытка! Немного сентиментально, как я и говорил, но, к сожалению, не прокатит. Таким способом ты Деймена не спасешь.

— А почему? Если тебя так волнует высшая справедливость, око за око и так далее, то тебе необходимо знать, что сделала это я. — Мой голос крепнет, постепенно набирая силу. — Я убила эту гадину! — Ага, он пошатнулся совсем чуть-чуть, но я заметила. — Она без конца приставала к Деймену. Ты знал об этом, правда? Прямо-таки зациклилась на нем.

Роман вздрагивает. Не отрицает и не подтверждает да мне достаточно того, что он вздрогнул. Я знаю, что попала по больному.

— Она хотела меня устранить и остаться с Дейменом Я долго старалась не обращать внимания, все надеялась, что она отступится, а она, тупица, явилась ко мне домой и напала на меня. Ну, я ее и убила. — Я пожимаю плечами. Когда все происходило, я чувствовала себя совсем не так спокойно, как рассказываю сейчас. Не стану же я говорить о своих тогдашних страхах, неуверенности и растерянности. — Это было так легко! — Улыбаюсь и покачиваю головой, словно заново переживая ту минуту. — Нет, серьезно, видел бы ты ее! Вот она стоит передо мной, огненно-рыжие волосы развеваются, кожа белая, как снег, а в следующую секунду — бац! — ее нет. И, между прочим, Деймен появился, уже когда дело было сделано. Видишь, если кто и виноват, так это не он, а я.