— Так что отправляйся спокойно в Летнюю страну, а об остальном я позабочусь. — Ава крепко-крепко обнимает меня. — Кто знает? Может быть, когда-нибудь ты приедешь в Лагуна-Бич, и мы еще встретимся?

Она смеется, когда говорит это. Я бы тоже хотела посмеяться вместе с ней, но не могу. Странное дело — сколько раз приходится в жизни с кем-нибудь прощаться, а легче все равно не становится.

Я молча киваю. Если что-нибудь скажу, разревусь окончательно. Кое-как выдавив: «Спасибо», — отступаю к двери.

— Не за что. Скажи, а ты точно не хочешь заглянуть к Деймену еще разочек, напоследок?

Оборачиваюсь, взявшись за ручку двери. Задумываюсь лишь на мгновение, и, вздохнув, качаю головой. Нет смысла тянуть, и к тому же я боюсь вновь увидеть обвинение в его глазах.

— Мы уже попрощались. — Я выхожу на крыльцо и направляюсь к машине. — И времени уже нет. Мне еще надо заехать в одно место.

Сворачиваю на улицу, где живет Роман, останавливаю машину, подбегаю к дому и пинком вышибаю дверь. Дерево трескается, летят щепки, створка двери повисает на одной петле, и я врываюсь внутрь, надеясь застать Романа врасплох. Выбью ему все чакры, и дело с концом!

Постепенно продвигаюсь вперед, на ходу оглядываясь вокруг. Стены цвета яичной скорлупы, искусственные цветы из шелка в керамических вазах, на стенах репродукции, стандартный набор: «Звездная ночь» Ван Гога, «Поцелуй» Густава Климта и увеличенная копия «Рождения Венеры» Боттичелли в золотой раме над камином. Все на удивление нормальное. Может, я ошиблась домом?

Я-то представляла себе постапокалиптическое жилище, черные кожаные диваны, хромированные столики, зеркала и абстрактные картины… Нечто более стильное, но уж никак не типовую гостиную средней руки. Просто невозможно поверить, чтобы здесь жил такой человек, как Роман.

Я обхожу дом, проверяя каждую комнату, каждую кладовку, даже заглядываю под кровать. Убедившись, что Романа здесь нет, спускаюсь в кухню, нахожу запас напитка бессмертия и выливаю в раковину. Понимаю, что это чистый детский сад, абсолютно бессмысленное действие, ведь как только я отправлюсь в прошлое, здесь все станет, как было. Ну и ладно! Пусть Роман испытает лишь мимолетное неудобство — по крайней мере, он будет знать, что это неудобство устроила ему я.

Пошарив по ящикам комода, нахожу листок бумаги и шариковую ручку. Надо составить список того, о чем я должна помнить во что бы то ни стало. Очень кратко, чтобы самой не запутаться, когда я все здешнее забуду, и в то же время достаточно четко и ясно, чтобы не повторить ужасных ошибок.

Пишу:

1. Не возвращаться за свитером!

2 Не доверять Трине!

3 Ни в коем случае не возвращаться за свитером!

И под конец, в слабой надежде, что это сможет пробудить хотя бы смутные воспоминания, добавляю:

4. Деймен.

Проверяю список еще раз (и еще раз) — вроде, все записала, ничего не забыла. Складываю листок в несколько раз и заталкиваю поглубже в карман. Подхожу к окну. Солнце зашло, небо темно-синее, полная луна тяжело повисла над горизонтом. Глубоко вздыхаю и возвращаюсь к уродливому дивану, обитому веселеньким ситчиком. Пора!

Закрываю глаза и мысленно тянусь к свету. Хоть раз еще полюбоваться этим волшебным мерцанием… Приземляюсь на мягкую траву посреди огромного душистого луга. Бегу по пружинящей траве, подпрыгиваю кручу «колесо» и обратное сальто, едва задевая пальцами великолепные цветы с трепещущими лепестками и восхитительным нежным ароматом. Потом иду среди пульсирующих деревьев к разноцветному ручью. Впитываю все, что вокруг, хочу запомнить до мельчайших деталей. Если бы можно было удержать это чудесное ощущение и сохранить его навсегда!

Осталось еще несколько минут, а мне так необходимо увидеть его еще один, последний раз! И вот я закрываю глаза и материализую Деймена.

Я вижу его таким, каким он впервые появился передо мной на школьной автостоянке. Блестящие темные волосы обрамляют лицо с высокими скулами и доходят почти до плеч. Глубокие темные глаза миндалевидной формы кажутся странно знакомыми. А эти губы! Сочные, маняще изогнутые губы, и стройное, поджарое мускулистое тело. Моя память бережно хранит каждую черточку, каждую клеточку кожи.

И когда я открываю глаза, он склоняется передо мной и протягивает руку, приглашая на самый последний танец. Я кладу руку ему на ладонь, а он обнимает меня за талию и ведет по великолепному лугу. Мы кружимся, мы словно плывем по воздуху под музыку, слышную только нам. А когда Деймен начинает ускользать из моих рук, я закрываю глаза и материализую его вновь, ни на миг не сбиваясь с такта. Как граф Аксель Ферзен и Мария-Антуанетта, как Альберт и Виктория, как Антоний и Клеопатра… Мы — все великие любовники мира, мы — все те влюбленные пары, которыми были когда-то. Я прячу лицо в теплой впадинке у основания его шеи. Так хочется, чтобы наша песня не кончалась!

Но хотя в Летней стране и нет времени, оно есть там, куда мне нужно попасть. И потому я очерчиваю кончиками пальцев контуры лица Деймена, запоминаю гладкость кожи, очертания подбородка, форму губ, которые прижимаются к моим губам, и внушаю себе, что это он — что это действительно он!

Еще долго после того, как он развеялся в воздухе.

У края луга меня ждут Роми и Рейн. По их лицам я сразу понимаю, что они все видели.

— Времени у тебя уже не осталось, — говорит Рейн, глядя на меня огромными глазищами, от которых мне каждый раз становится не по себе.

Качнув головой, ускоряю шаги. Мне неприятно думать, что кто-то подглядывал за нами, и вообще, надоело, что эти девчонки все время лезут.

— Все под контролем, — бросаю через плечо. — Так что можете с чистой совестью…

Я запинаюсь. Понятия не имею, что они делают, когда не заняты тем, что допекают меня. Ну и ладно, в конце концов, это меня не касается.

Они бегут рядом со мной, переглядываются, о чем-то разговаривают без слов. Потом вдруг:

— Что-то тут не то!

Обе смотрят на меня, словно требуют прислушаться.

— Что-то ужасно неправильно…

Два голоса сливаются в один.

А я молча дергаю плечом. Не собираюсь отгадывать их загадки! Увидев перед собой мраморные ступени, я решительно шагаю вперед, почти не замечая, как сменяются, перетекая одно в другое, прекраснейшие здания мира. Захлопнувшаяся за спиной дверь отсекает голоса близнецов, и вот я стою в огромном мраморном зале, крепко зажмурив глаза и надеясь, что меня не прогонят, как в прошлый раз. Думаю про себя: «Я готова. Правда готова, честно. Пожалуйста, позвольте мне вернуться домой! В город Юджин, штат Орегон, к маме, и папе и Райли, и Лютику. Очень прошу, позвольте мне вернуться… И пусть все снова станет, как надо…»

В следующий миг передо мной появляется коротенький коридорчик, а за ним — комната. В ней только табуретка и стол. И не какой-нибудь, а длинный такой металлический стол, какие были у нас в старой школе в кабинете химии. Сажусь за него, и передо мной возникает большой хрустальный шар. Он висит в воздухе, мерцая и переливаясь. Наконец в нем появляется картинка: я сижу за этим же самым столом и мучаюсь над контрольной по химии. Хоть момент и не из тех, которые мне хотелось бы пережить еще раз, я понимаю, что другой возможности вернуться не будет. Глубоко вздохнув, дотрагиваюсь до хрустального шара… и ахаю, потому что вдруг становится совершенно темно.