— Зрители?

— Да. Полагаю, доктор встретил в театре много знакомых и представил вас кое-кому, вот и расскажите, что вам запомнилось.

Помнила я немного, а мистер Икс услышал только одно знакомое имя: мистер Эдмунд Хаммерсмит, редактор газеты «Портсмут ай». Иногда он писал театральные рецензии. Повеселил мистера Икс и рассказ о католическом священнике отце Филпоттсе, заядлом шахматисте. Особенно то обстоятельство, что изначально приглашение в театр получил не Филпоттс, а отец Эванс, который не смог прийти из-за болезни. Услышав об этом, мой пансионер — непонятно почему — даже улыбнулся!

— Поистине, невероятная история… Каждый день появляются новые замки́, и с каждым днем я все больше утверждаюсь в мысли, что они открываются одним и тем же ключом.

— Ничего не понимаю, — призналась я. — Но уж если мы заговорили о замках, мне кажется, вы слишком быстро отказались разбираться… с закрытой дверью.

— Можете больше не думать ни об этой двери, ни о юных иностранцах, мне только-то и нужно еще одно преступление, со стороны убийцы несправедливо мне его не давать, для него ведь это сущая мелочь, еще один нищий, полцарства за нищего, еще один нищий — и у меня кое-что появится, кое-что надежное, потому что на сегодня реальность — это вода, а мы — распахнутые ладони…

— Позавтракайте уже наконец, мне из-за вас становится тревожно. Вы похожи на стервятника.

Действительно, пока мистер Икс говорил, его выдающийся нос, как клюв, витал над подносом, над яичницей с беконом и над крепким чаем. Наконец он отпил глоток:

— У меня нет аппетита, сначала кто-то должен принести мне новость, все складывается правильно, когда нет ошибок, простите за очевидное утверждение. Ваша спина сильно пострадала от столкновения с деревом?

Я тут же перестала потирать спину, но — клянусь вам — я стояла позади кресла! Способности мистера Икс продолжали меня изумлять.

— Отвечайте сами на свой вопрос, вы ведь так много знаете, — резко отозвалась я и тут же устыдилась. — Простите. Спина еще побаливает, но это пройдет. Как и остальное.

— Что остальное?

Я решила выразиться яснее:

— Вы правы: я с ним рассталась.

— С кем?

— С этим… мужчиной.

— Ну да, в этом я был уверен.

— Даже так?

— Да. Вы умная женщина, зерно упало в благодатную почву, дальше оставалось только ждать. Терпение — это все.

— Вам бы самому у себя поучиться.

— Мой случай — не нетерпение, я живу будущим наших событий.

— Почва моя не столь благодатна, чтобы вас понимать…

Мы услышали шаги в коридоре.

— А вот и будущее наших событий, — подытожил мистер Икс.

Постукивание по двери.

— Да-да! — сказал мистер Икс.

Вошел Джимми Пиггот, на этот раз не покрасневший, а бледный, как покойник.

— Появился новый нищий. Рядом с крепостью… Молодой мужчина.

— Прекрасно. — Мистер Икс потирал руки.

За этим занятием его застигла следующая фраза.

— И еще один, в сгоревших бараках… — Джимми помолчал, а потом закончил шепотом: — Эта новость вам совсем не понравится, сэр.

Сгоревшие бараки. Так их называли. Они получили это прозвище из-за пожара, который произошел десять лет назад. Мы, портсмутцы, никогда не отличались богатым воображением по части названий. Вообще-то, это были старые казармы: в моем городе все хоть сколько-то значимое связано либо с флотом, либо с армией, предназначено для обороны и окружено стеной. Пожар случился много лет назад, и, поскольку казармы ни к чему теперь не были пригодны, они так и остались обгоревшими, черными и необитаемыми. Из-за сырости деревянные каркасы не выгорели полностью, и это место служило площадкой для поиска сокровища и детских игр. Дом-призрак.

А теперь призраки поселились и внутри.

Дэнни Уотерса нашли дети, такие же, как и он сам.

И нашли его по чистой случайности, потому что мальчика выбросили как мусор на дно бочонка, на который бродяги ставили огарки свечей. Я представила себе… Нет, я не могла себе представить. Я вообще не могла о нем думать, мне проще было представить себе детей, заглянувших в этот бочонок. Быть может, они играли в повелителей таинственного замка. Кто-то из мальчишек приметил бочонок и решил приспособить его под стол. Я так и вижу, как детские головы тянутся к этому беззубому рту. Вытянутые шеи. Тишина. Взгляды.

Прибыла полиция, собрались зеваки — всегда алчные до ужасных зрелищ, — а вечером приехала и коляска с вспыльчивым Мертоном и его миролюбивым сержантом Джеймсоном.

Чего не смогли добиться двое несчастных пасынков судьбы с клеймом пьяниц, то удалось ему одному, бедняжке Дэнни.

Он наконец-то знаменит (слезы мои капают на эти строки), наконец-то обрел свою публику, как ему и мечталось.

Весь Портсмут поднялся на войну.

Сгоревшие бараки снова запылали. На них обрушилась ярость моего города. Я не могла отделаться от мысли, что глаза, ныне наполненные слезами, и рты, вопиющие о справедливости, принадлежат тем же самым людям, которые обходили Дэнни стороной, когда мальчик протягивал руку в поисках пищи или аплодисментов. Убийца как будто расправился с частицей каждого из нас.

Полиция запретила представления под открытым небом. Пришлось остановить поиск сокровища, в котором неопытная молоденькая актриса скинула красное платье, чтобы сыграть роль сокровища, но по ошибке оставила его совсем рядом со своим убежищем в скалах крепости. Арестовали нескольких бродячих артистов, представлявших фарсы о преступлении. Убийство Дэнни всех растрогало настолько, что смерть Дэвида Тейлора прошла почти незамеченной. Тейлору было двадцать пять лет, одна нога у него была короче другой, но на крепость рук он не жаловался и работал машинистом сцены в театре «Милосердие». Его тело как раз таки и обнаружили самые первые участники поисков той рассеянной девицы. На рассвете игроки заметили в скалах что-то красное, но это было совсем не платье. И все-таки не все городские представления попали под запрет, и некоторые труппы бросились ловить рыбку в мутной воде. В тот самый вечер «Терренс-Холл» с оглушительным успехом представил старый готический спектакль «Убийство в аду».

Ничего еще не было подтверждено наверняка, но в тот вечер общественное мнение — в моем случае его представляли Нелли и Гетти — постановило, что действовал один и тот же убийца. Две жертвы за одну только ночь! Фитиль этой новости разгорелся так ярко, что доктору Понсонби пришлось совершить внеплановый обход пансионеров Кларендона, чтобы попробовать всех успокоить. Несколько его фраз пришлись и на долю персонала. Я помню, как плакали Сьюзи Тренч и Гетти Уолтерс, как миссис Гиллеспи раз за разом лишалась чувств, Джейн Уимпол и Нелли Уоррингтон припадали друг к другу на грудь, а Джимми Пиггот смотрел в пол. Даже мистер Уидон сделался молчалив и серьезен, а старшая сестра Брэддок высоко подняла брови.