– Так на что мне смотреть?

– Как? Ты хочешь сказать, что не видишь на этом самом месте большущей выбоины? Так, черт тебя возьми?

Никакой выбоины не было. Дорожное покрытие в трещинах, но только и всего.

– Ах да, понял, – догнал наконец Гленн.

Изверг чуть накренил голову, отчего в его темно-серых глазах отразился свет из окон соседнего магазина.

– Разве ее не надо починить?

Гленна разбирал гомерический хохот. Нет, представьте: в дом к человеку врываются эдакие нелюди, пугают до полусмерти его семью, а все из-за того, что им, видите ли, нужна чертова выбоина в асфальте, которой на самом деле даже не существует в заделанном виде? Гленн попытался, чтобы голос у него звучал ровно:

– Но это же можно решить простым вызовом. У нас есть номер телефона. Город берется осуществить ремонт в течение сорока восьми часов.

– Ну так мы это уже делали, – сказал бугаина. – А кто-то подъехал и сказал, что ничего не видит.

Может, это потому, что никакой выбоины нет, ты, псих? Именно это и напрашивалось на язык, но Гленн подумав сказал:

– Да, я вижу, что она нуждается в заделке. Могу первым делом подключить к ремонту мою бригаду.

– Вот и хорошо, – произнес этот двинутый, помолчав и поглядев так, что Гленну скрутило живот от голимого ужаса.

– А что ты собираешься им сказать?

– В каком смысле?

– Ну как, – сказал бугаина. – Дыры-то здесь нет. Это ж и слепому видно. А потому что ты им всем собираешься сказать?

Гленн напряженно соображал.

– Можно сказать, что там, внизу, прорыв водопровода. От этого и эти трещины, – он топнул сапогом в том месте, где верхний слой асфальта шел двумя бугорками. – И что лучше починить сейчас, чем когда ремонт дастся уже сложней.

Белиберда какая-то, но звучит вроде как убедительно. К тому же парни поначалу вдаваться в суть все равно не будут: дорожный ремонт так дорожный. Где и зачем, не принципиально.

– Хорошо, – скупо одобрил изувер, похлопав Гленна по плечу. – Только заплатка тут мне не нужна. Нужно, чтобы вы перерыли здесь всё вдоль, вглубь и вширь. И помни: одно неосторожное слово, и семьи тебе больше не видать.

– В чем дело, приятель?

Внутренне дернувшись от такого вопроса, Гленн вперился в своего диспетчера.

– А что?

– Ты чего-то на час раньше…

– Да вот, надо было кой-чего по бумагам наверстать.

– Хм, – ухмыльнулся диспетчер, явно на это не покупаясь. Что плохо: мучители Гленна свое слово держали и для того, чтобы добиться от него подконтрольности, приспособили к нему переносной микрофончик.

Для своего раннего появления Гленн придумал повод более объяснимый:

– Понимаешь… Только никому не говори: хотелось просто пораньше удрать из дома. С женкой у нас последнее время что-то не клеится.

Диспетчер, всего несколько месяцев назад переведенный сюда с другого городского участка, поскреб на галстуке ногтем засохшее пятно от горчицы:

– Усвоил.

И ушел из офиса, оставив Гленна в одиночестве.

Тот проворно выхватил свой перечень вызовов и взялся за работу. Прежде всего предстояло заполнить бланк заявки от своего имени – что ж, за дело. Он вписал адрес, характер ремонта. В графе, где надо было указать имя лица, запросившего ремонт, Гленн написал то, что ему велели, с одной небольшой подгонкой.

Когда бланк был заполнен, он наклонил голову так, что аж хрустнуло в шее, и пробубнил в микрофон:

– Всё, бумага заполнена.

Себе Гленн сделал копию, а оригинал понес диспетчеру. Тот принял лист без слов, но затем начал его рассматривать с какой-то въедливой внимательностью.

У Гленна екнуло под ложечкой.

– Что-то не так?

– Да нет, все так. Только рыть-то предстоит перед собором Божественной Благодати.

– И что? – сердце Гленна металось.

– Ну как. Там ведь во вторник будут проходить грандиозные похороны.

– Так они там и без того постоянно проходят, разве нет?

Гленн лукавил. Похороны в соборе – штука редкая, предусмотренная только для добрых и великих.

– Кажется, этого… Джуниуса Холмса, – припомнил диспетчер. – Поэтому будь добр управиться за сегодня.

Гленн облегченно выдохнул.

– Не волнуйся. Все сделаю.

Спустя час Гленн со своей артелью уже вовсю устанавливали знаки, пускали транспорт в объезд и раскапывали перед собором дорогу. Сам Гленн находил в знакомой рутине известное утешение, хотя ум его то и дело тревожно возвращался к дому, жене и детям, а также к тому, что с ними может произойти.

Когда приступали к работе, кое-кто из ребят задал пару вопросов, но Гленн от них достаточно легко отмахнулся. Да, трещины не очень серьезные, но ведь цель работы – отремонтировать то, насчет чего пришла заявка. Ребята в бригаде лишь пожали плечами и налегли, с помощью небольшого экскаватора вскрывая существующее дорожное покрытие и скидывая сколотое в кузов мусоровоза.

Сердце у Гленна тревожно застыло, когда к фронту работ подъехала и остановилась пара копов на велосипедах. Оба были ему знакомы – не так чтобы близко, просто сам характер его работы способствовал хотя бы косвенному знакомству кое с кем из них. Старший из них, седоватый тип под шестьдесят, прислонил свой велик к грузовику и непринужденно подошел.

– Не знал, что вы, парни, здесь сегодня усердствуете, – сказал он.

Гленн непроизвольно зарделся.

– Да вот, вылезло в последнюю минуту.

– Неудивительно, – уперев руки в бедра, сказал коп. – Столько шишек будет здесь завтра на похоронах… Им всем подай картинку.

– Наверное, – пожал плечами Гленн.

– Ну ладно, давайте.

Копы снова оседлали свои велосипеды, а Гленн возобновил работу.

Часа через два вся предварительная работа была завершена. Подняв голову, Гленн увидел, как к ним размашистым шагом приближается крупный человек в джинсах, балахоне и люминесцентном жилете. Шлем монтажника и противопылевой респиратор почти скрывали ему лицо. Когда же он, подойдя, снял респиратор, Гленн узнал в нем Рипера.

Он отвел того в сторону из опасения, что кто-нибудь из ребят сможет его узнать, хотя на него никто даже не взглянул – ни из рабочих, ни, кстати сказать, и курсирующих здесь сотнями пешеходов. Если поразмыслить, то люди в спецовках за своей работой становятся для всех словно невидимыми.

– Скажи своим, чтобы сворачивались и катили к себе на объекты, – распорядился Рипер.

– Но… как?