нечто необычное: один из незнакомцев хромал. След левого сапога отпечатался только внешней и передней частью, а не полной ступней. Это говорило о том, что человек хромал на левую ногу.

Лапидиус пошел дальше по следу. Шаг за шагом он продвигался сначала в ложбину, потом снова наверх. Отсчитав двадцать девять шагов, он остановился. Здесь следы устроили настоящую свистопляску, но входа как не было, так и не наблюдалось.

— Шабаш, откройся! — крикнул Лапидиус, сам не понимая, что делает. — Где твой вход? Объяви себя!

Ничего не изменилось. Он вперил взгляд наверх, но кроме чахлого, гнущегося под ветром кустарника ничего не увидел. И тут, словно по какому-то наитию, пришел ответ, что вход за этими кустиками.

Так оно и было. Вход, действительно, находился за этой порослью. Не больше четырех футов в высоту и с локоть в ширину. Протиснуться в него представилось делом нелегким. Согнувшись в три погибели, Лапидиус заглянул внутрь и уставился во тьму. В нос ударило застоялым влажным духом. Он полез в карман за огнивом, но наткнулся лишь на козлиные рога, которые так и таскал с собой с похода к Нихтерляйну. Обшарив все карманы, он все-таки обнаружил искомое: маленькую лампу, какая стояла и у Фреи на чердаке, а к ней кремень и кресало. Засветив лампу, он поставил ее на пол и вытащил еще одну, очень нужную вещь, а именно: клубок шерсти. Привязав конец нити к толстой ветке куста перед входом, он пробормотал:

— Определенно нить Ариадны, с которой Тезей входил в пещеру, была тоньше, но уж чем Бог послал. Надеюсь, пряжа Марты сослужит ту же службу.

Подхватив источник света, он осторожно ступил в пещеру. Сразу за входом свод стал выше, и Лапидиус облегченно вздохнул. Через двадцать шагов, в гору, как показалось ему, обнаружилась развилка. Еще прежде чем броситься в эту авантюру, он решил для себя, что будет двигаться все время влево, чтобы не потерять направления. Сейчас его обступали влажные неровные скальные породы, время от времени обнаруживая еще и нависающие пласты. Приходилось быть предельно внимательным, чтобы не наскочить на один из них. Он ступал все осторожнее и медленнее, так что холод все больше забирался ему под одежду. Мельком он вспомнил о Марте, которая причитала, чтобы он пододел что-нибудь теплое. Сейчас он пожалел, что не послушался ее. Еще одно разветвление. И снова он пошел налево. Вообще-то он намеревался считать шаги и только теперь вспомнил об этом. В досаде на себя самого устремился вперед, разматывая нить. Клубок просто таял в руках. Далеко он так не продвинется. На третьей развилке действовал по тому же принципу, но вскоре уперся в стену. Здесь был тупик. Лапидиус поднял над головой лампу. Крохотные мотыльки и паучки копошились в ее луче, белесые, никогда не видевшие света.

— Жалкие насекомые, — пробормотал он. — Не слишком-то вы приглядны.

Он развернулся и пошел обратно, сматывая нить. Действие не из легких, потому что на это ему требовалась третья рука. Две, чтобы мотать клубок, и еще одна держать лампу. Он вышел из положения, делая два шага вперед, потом, поставив лампу на землю, сматывал нить.

Нить на предыдущем разветвлении показала ему, откуда он пришел. На этот раз он повернул в другую сторону и через несколько шагов наткнулся на новую развилку. Он едва сдержал проклятие. Похоже, все подземелье было испещрено ходами и развилками. Не давая сбить себя с толку, он придерживался того же принципа. Чуть погодя клубок кончился. И что теперь? Возвращаться? Ну нет! Не теперь, когда он почти у цели! Положив кончик нити наземь, Лапидиус двинулся вперед на свой страх и риск. Десять шагов, пятнадцать, двадцать…

С каждым следующим шагом он все отчетливее ощущал, что оно снова окружает его: зло. Неосязаемое и непостижимое. Позади, впереди, подле… И там, где еще недавно была стена, теперь воздвиглось Ничто. Черное Ничто.

— Господь всемогущий! — вырвалось у Лапидиуса, и он невольно отступил назад, потому что отзвук собственного голоса испугал его.

Подавив дрожь, он посветил лампой по всем направлениям. Похоже, он угодил в огромный грот, в подземное царство.

Помедлив, он сделал пару шагов вперед и уперся в стену, от которой расходились два коридора. Памятуя о своей плохой ориентации, он вернулся назад и пометил проход, из которого вышел, крестом. Потом, продвигаясь к центру, он старался создать себе более точное представление о пещере. Возможно, она была площадью двадцать на тридцать шагов, хотя бы приближенно, потому что говорить о ровном прямоугольнике было явным преувеличением — там и тут она перемежалась нишами и выступами.

Внезапно нос Лапидиуса уловил новый запах. Пахло ладаном. Как это могло быть? Он закрыл глаза, чтобы сосредоточиться. Нет, сомнения не было, по воздуху плыл тяжелый дух фимиама. Открыв глаза, он содрогнулся от ужаса: прямо перед ним было каменное лицо.

Рельефное изображение на скале между двумя проходами. Жуткое, пугающее, видимое только под одним углом. Лапидиус позабыл о запахе. Ради эксперимента он сделал три шага вперед, три назад, три в сторону, и каждый раз лицо исчезало как по мановению волшебной палочки. Если кто и не верил в духов и демонов, здесь бы он этому научился.

Дюйм за дюймом Лапидиус принялся освещать пол пещеры. Поначалу это ничего не дало, но потом он обнаружил пять желтоватых конусообразных выступов, которые поставили его в тупик. Причуда природы? Он распрямился и тут же вздрогнул. Ему за шиворот упала капля. Такая большая, что сразу промокло полворотника. Откуда она здесь взялась?

Лапидиус поднял лампу и вперил взгляд в темноту. И то, что на этот раз представилось его взору, он узнал сразу: сосульки капельников свисали над ним, острые и опасные. Ровно пять штук.

Сталактиты! «Каменные зубы». Сочащиеся с них капли образовали сталагмиты внизу.

Лапидиус опустился прямо на каменный пол, не чувствуя ни холода, ни сырости. Разом все прояснилось. Он был у цели. Это и есть та пещера, в которую заманили Фрею. Здесь, в пещере Шабаша, это и было. Здесь она видела каменное лицо и каменные зубы.

И Гунду Лёбезам завлекли сюда. Этому есть подтверждение, явное при ближайшем рассмотрении: расположение сталагмитов. Как и гематомы на ее спине, они напоминали пятерку на игральной кости. Да, Гунду Лёбезам повалили на эти натеки, чтобы потом обесчестить и убить.

Снова сверху спустилась капля. Она упала на усеченную поверхность конуса и брызнула во все стороны. Лапидиус знал, что на этом месте остался крошечный, невидимый глазу след извести. Ожидая вторую каплю, ему пришлось набраться терпения. Когда она,