– Почему вы так решили?

– Лицо осунувшееся, сам тощий. Слабость. Мышечное истощение, типичное для организма, который борется с язвами. В медицине это называется кахексия.

Никодимус закрыл глаза, губы тронула мученическая улыбка. Франческа видела такие тысячами.

– Вы коснулись магистра Шеннона? – спросила она осторожно. – Это ваше случайное прикосновение вызвало язву?

– Нет, язвенное проклятие на магистра наслала одна тварь с древнего континента, некий Фелрус, с помощью арахестского изумруда. И когда я заполучу изумруд, то смогу исцелить учителя. – Он оглянулся на далекое святилище. – В том числе и поэтому мы пойдем на все, чтобы раздобыть изумруд.

Никодимус посмотрел на Франческу, моргнул – и все, нет больше затравленного взгляда, выдающего душевные муки. Франческа невольно свела лопатки, выпрямляя спину. Забыла, что перед ней не пациент.

– И как это связано со словами Дейдре о двух драконах?

Никодимус снова оглянулся на святилище.

– Тайфон создает драконов с помощью изумруда. Десять лет назад один из них напал на Триллинон. Но драконы совсем не такие, как вы их себе представляете. Трудно объяснить…

Франческа закатила глаза.

– Да-да, Дейдре уже растолковала. Дракон вовсе не гигантский ящер-пироман, а необузданное воплощение всего самого опасного и отчасти необъяснимого, способный воздействовать на мысли находящихся рядом людей. Смотри пример с Саванным Скитальцем и афазией.

– Исчерпывающе, – усмехнулся Никодимус. – Когда Тайфон похитил у меня изумруд, мы знали, что энергии там хватит только на половину дракона. И что-то подобное ожидали встретить по прибытии в Авил. Но Скиталец оказался куда сильнее, чем мы думали.

Франческа поджала губы.

– Вы имеете в виду, что Скиталец появился в Авиле еще до Тайфона?

Никодимус кивнул.

– Как утверждают каники, Скиталец существует на земле издревле и столетиями сводит людей с ума. Но еще десять лет назад, до появления Тайфона, ни о какой афазии в городе не слышали.

– Значит, Тайфон явился, поработил канонистку и превратил Саванного Скитальца в полудракона?

– Такая у нас версия. – Никодимус помолчал. – В принципе-то в Скитальце ничего особенного нет, полное ничтожество. Но поскольку это чудовище изначально вызывало помутнение рассудка, то частичное перевоплощение в дракона увеличило его способности насылать непонимание и неразборчивость.

– Всего-то? – невинным тоном поинтересовалась Франческа, хмыкнув беспечно, словно ей только что сообщили о подскочивших ценах на хлеб. – Однако теперь-то вам известно, что драконов двое. Если вы мне верите, разумеется.

Никодимус выдержал ее взгляд.

– Я верю Дейдре. А эти сведения исходят от нее.

– Вы ее любите?

– Конечно.

– Таким тоном обычно мясо в лавке заказывают.

Никодимус неловко переступил с ноги на ногу.

– Дейдре спасла мне жизнь. Ее возлюбленный, друид по имени Кайран, пожертвовал ради меня собой. Я не могу ее не любить.

– Как трогательно, – безразлично обронила Франческа.

– Вне города мы обитаем у Боанн – речной богини, которая когда-то сделала Дейдре аватарой. История их невероятной любви вам наверняка больше придется по душе.

– Вы завидуете близости Боанн к Дейдре?

– Нет. Я вижу, как они обе страдают в разлуке. А вы вдруг стали чересчур любопытной.

Внезапный порыв ветра заставил Франческу плотнее запахнуться в мантию.

– Я никак не могу вас раскусить, Никодимус Марка.

– Не надо меня раскусывать. Я пытаюсь приблизить большие мечты малыми средствами при ограниченных способностях. – Он внимательно посмотрел Франческе в глаза. – Вы точно никогда не встречали лорнскую даму по имени Эприл? Она служила гувернанткой на северо-востоке Остроземья.

– Нет, я ведь уже говорила. А что?

Никодимус окинул Франческу взглядом.

– Она была моей наставницей в раннем детстве. Очень похожа на вас – длинные каштановые волосы, тонкие черты…

Франческе вдруг захотелось спрятаться от этих изучающих глаз.

– И что в этом особенного?

– Наверное, ничего. Просто забавно.

– Как бы то ни было, – выдохнула Франческа, – я готова рискнуть и кое-что вам сообщить.

Она рассказала об эвакуации на садовую башню и о военном корабле, пришвартовавшемся там вскоре после ее прибытия.

– Тот самый «кречет», который мы видели над городом?

– «Королевская пика», – кивнула Франческа. – Доставила заодно двух магов. По странному стечению обстоятельств они прибыли…

– Никакого стечения обстоятельств. Как их звали?

– Женщину – Вивиан Нийоль, на ней была мантия заместителя вице-канцлера. Высокая, оливковая кожа, длинные белоснежные волосы, слепая, но слишком ловкая и гибкая для своих безумных миллионов лет – и к тому же большая язва.

– В ваших устах это комплимент.

Франческа нахмурилась.

– Второй – тоже важная шишка, но моложе, красавец, темнокожий, длинные волосы шнурами, капюшон с белой оторочкой, как носят лингвисты. Зовут…

– Лотанну Акома, – договорил за нее Никодимус. – Проклятье!

– Вы его знаете?

– Наслышан. Магистр Акома – специалист по восприятию четвертого уровня. В Астрофеле был одним из самых блестящих учеников Шеннона. В последние несколько лет сильно продвинулся в изобретении заклинаний, распознающих четвертичные мысли.

Франческа взмахнула руками.

– Погодите-ка, погодите… Откуда у вас сведения об академии, если вы отсиживаетесь тут, в Авиле?

– У нас есть тайный агент в Астрофеле.

– И вы не боитесь мне в этом признаваться?

Никодимус пожал плечами.

– Сестрица и так уже подозревает. Она не первый год пытается перекрыть нам кислород. К счастью, как сообщает наш человек, сестрица сейчас в Огуне, встречается с делегатами Звездной академии и цитадели Звездопада. Так что можно спать спокойно, рядом с Авилом ее нет, а значит…

– А значит, хватит об этом, – перебила Франческа. – Потому что сейчас самое время рассказать мне наконец, кто такая эта ваша сестрица.

Никодимус улыбнулся одним уголком рта.

– Вы и в самом деле не представляете, во что вас втравили?

– Абсолютно. Так что ради всевышнего, объясняйте уже, не томите.

– Моя единоутробная сестра сидит затворницей в Астрофеле. Я ее никогда не видел, не знаю, как она выглядит, и даже имени ее не знаю, потому что она – Альцион.

– Кто? – поперхнулась Франческа.