– Пойдем, – выдавил он и немыслимым усилием поднялся на ноги.

Алиса повесила сумку с картами ему на плечо, перекинула его руку через свое плечо и позволила Оливеру почти повиснуть на ее маленькой фигурке. Впрочем, их вес вдруг перестал иметь значение: обоих переполнял адреналин и вели инстинкты.

И все же им потребовалась целая вечность, чтобы добраться до входной двери. Алиса вздрагивала при каждом шорохе, красочно воображая, как Параминт выпрыгивает из-за угла и коршуном набрасывается на своих жертв. На самом деле она так торопилась сбежать от старика, что даже не задумалась, а куда они побегут. Недочет в плане стал очевиден только тогда, когда они перевалились через порог, и Оливер спросил:

– Куда теперь, Алиса?

Но она не знала.

Девочка пребывала в панике. Она посмотрела влево, посмотрела вправо. Вокруг сновали толпы людей – но никому из них больше нельзя было доверять. Почти с каждой ветки свешивались яичные домики, но Алиса знала, что, если они попробуют там спрятаться, их немедленно обнаружат. На секунду ей пришла мысль снова перекрасить мир в черный – ведь с лисами это сработало, – но сейчас они стояли не на ровной поверхности, а на мшистой ветке во многих сотнях метров над землей. Передвигаться по ней вслепую было бы безумием. Одно неверное движение – и они разобьются.

Возможно…

Возможно, им стоило остаться. Притвориться наивными дурачками и потянуть время, пока у них не созреет настоящий план или Оливер не почувствует себя лучше. Вдруг через пару часов к нему вернется дар убеждения? В конце концов, Параминт планировал пир – а это значило, что их вряд ли съедят в ближайшие пять минут.

Вероятно, Алиса поспешила – от страха и отчаяния. Теперь она была в этом убеждена. Что толку скакать по веткам без плана? Девочка сделала глубокий вдох и оглянулась на дом, уже собираясь поделиться с Оливером своей новой идеей…

Как вдруг заметила Параминта. Он стоял в дверях с широкой улыбкой, которой Алиса больше не доверяла. В одной руке он сжимал большой холщовый мешок. В другой – огромный мясницкий нож.

Алиса почти услышала собственный крик – пока только мысленный.

Их с Параминтом глаза встретились. Когда старичок заговорил, его голос звучал чересчур высоко, чересчур радостно – словом, совершенно неестественно и оттого еще более пугающе.

– Куда это вы собрались, ваша достопочтенность?

В любое другое время они бы легко с ним справились, но Оливер едва держался на ногах и почти так же плохо – в сознании. Алиса судорожно осмотрелась в поисках выхода и не нашла ничего, кроме ковра желтых цветов во многих сотнях метров под ногами. Оливер говорил, что в Итакдалии очень трудно разбиться до смерти, но Алиса чувствовала, что этот случай – исключение. В противном случае, разве стали бы срезать с ветки белошвейку?

Все эти мысли вихрем пронеслись у нее в голове – и сменились воспоминанием о чем-то важном. О чем-то, что сказала ей Ансиль.

Неужели это был ключ? И Ансиль подсказала им путь к побегу?

В любом случае у Алисы не было особого выбора, потому что Параминт приближался к ним с ножом наперевес. Ни выбора, ни времени; но у девочки еще оставалась надежда – и она ухватилась за нее, как за спасательный круг.

– Падай, – прошептала Алиса, глубоко вздохнув. – Падай, Оливер.

Так они и поступили.

* * *

Они с Оливером вцепились друг в друга, и в ушах яростно засвистел ветер. Падая, Алиса мысленно просила у спутника прощения, что станет причиной его смерти. Девочку переполняли одновременно ужас и надежда. Конечно, ей хотелось верить песне Ансиль, но их падение ничуть не напоминало полет. Через несколько секунд они собирались разбиться до смерти. Что ж, подумала Алиса, по крайней мере, это будет милосердная смерть – куда лучше, чем если бы их покромсали в жаркое.

Никто из спутников не кричал (а толку?). Все, что видела Алиса, – расширенные глаза Оливера, испуганные и печальные. Девочка, как могла, притянула его единственной рукой и понадеялась, что их уход из этого мира будет быстрым. Но каким бы драматическим ни был момент – сведенные судорогой руки, побелевшие губы, на которых застыло последнее «прощай», – он вскоре закончился.

Алиса распахнула закрытые было глаза и обнаружила удивительную вещь. Они по-прежнему падали, и к ним по-прежнему приближалась твердая земля; но с каждым метром их падение все замедлялось – пока не превратилось в плавное неторопливое парение.

Так они проделали остаток пути, пока не опустились на мягкую травяную подстилку. Алиса с Оливером были так удивлены нежданным спасением, что первые несколько секунд просто смотрели друг на друга.

– Ты в порядке? – спросила девочка. Теперь Оливер стоял вполне самостоятельно – без следа недавней слабости и вялости. – Тебе лучше?

Мальчик кивнул.

– Кажется, тошноту выдуло по дороге.

– И на том спасибо, – сказала Алиса.

В следующую секунду у нее все-таки подкосились ноги, и она осела на землю.

– Как думаешь, они не спрыгнут за нами? – внезапно спросил Оливер.

Алиса испуганно подняла взгляд.

– Я не…

– Они могут, – раздался у нее за спиной незнакомый голос.

* * *

Алиса вскочила и подалась назад так резко, что уперлась затылком в грудь Оливеру. Их сердца бились в тревожном унисоне. Мальчик поспешно прижал ее к себе, будто надеялся таким образом защитить от надвигающейся опасности.

Голос принадлежал женщине, подобной которой Алиса никогда не видела – разве что в зеркале. Она была высокой, бледной, как лунный свет, и носила плащ, целиком сшитый из золотых листьев: солнечно-желтых, светло-горчичных, лимонных, медовых и шафрановых. Они наслаивались друг на друга, словно миниатюрные крылья, придавая женщине одновременно прекрасный и пугающий облик.

Плащ окутывал ее с головы до пят, так что видны были только кисти – даже бледнее, чем у Алисы, почти полупрозрачные. Сделанный из листьев капюшон оставлял лицо открытым, и из-под него струились длинные, неправдоподобно желтые локоны, которые почти сливались по цвету с плащом. Лицо незнакомки тоже было призрачно-бледным, и на нем выделялась лишь пара внимательных золотых глаз.

– Они могут, – повторила женщина. – Так что вам лучше пойти со мной.

В ее мерцающей, завораживающей красоте было что-то тревожное. Но за этой тревогой скрывалось и нечто другое; нечто в глубине золотых глаз. Алиса почему-то была уверена, что на долю женщины выпало немало боли.

В ту же секунду она снова вспомнила песню Ансиль. Песню, которая спасла им жизнь.

– Кто вы? – наконец осмелилась подать голос Алиса.