В лавке зельевара — ее легко было найти по специфическому запаху трав — мы купили Эликсир Подводного Дыхания.

— Он какой-то особенный, что ли, что вы все слова с большой буквы написали? — хмыкнул Тилвас, вертя в руках тускло-зеленую бутылочку.

После этого комментария мы лишились предложенной поначалу скидки.

А из-за Мокки нам еще и накрутили цену… Потому что Бакоа вихрем промчался по лавке, пощупав все, что можно, и в итоге презрительно вывел:

— Фуфло.

— П-п-п-простите? — оскорбился интеллигентный зельевар.

— Подводные таблетки для нормализации давления у вас наполовину смешаны с известкой, — любезно пояснил Бакоа, кроша между пальцев тестовый образ упомянутого товара. — В Зелье Скорости, судя по запаху, подмешан банальный спирт. Яд для гарпунов, на которых ловят леди-мурену, на самом деле…

— Он что, рамбловец?! — возмутился зельевар, поворачиваясь ко мне.

— Да, — сказала я.

— Для чужестранцев стоимость другая — налоги, знаете ли, — мстительно подытожил зельевар.

Он хлопнул в ладони, буркнув маг-формулу, и цифры на ценниках пренепреятнейшим образом изменялись… Впрочем, под полой неисправимый Мокки вынес чуть ли не пол-магазина, так что в этом плане грустить было не с чего.

Затем я отправилась на Ловчью Пристань, где около двух дюжин рыбаков в треугольных шляпах сидели в ряд с длинными бамбуковыми удочками. За звонкую монету один из них рассказал мне о лучших местах для спуска за кораллами.

— Только… Вы это… Того… — шмыгнул носом рыбак. — Учитывайте: вообще-то охотиться под Дабатором нельзя, только рыбачить с поверхности. У нас издавна такое соглашение с Рамблой на этой территории: внизу их угодья, наверху — наши.

— Но до Рамблы ведь отсюда очень далеко? — нахмурилась я.

Подводный город-государство, знаменитый своим специфическим нравом, и впрямь находился на полпути от Шэрхенмисты к материку.

— Да, но кое-кто из рамбловской знати любит охотиться на донных хищников именно здесь, и, в общем-то, мы заключили с ними соглашение…

Судя по тому, как начал мямлить рыбак, соглашение было отнюдь не государственного уровня. А рыбаки, как я вдруг заметила, не по статусу дорого одевались.

— Нас не интересуют рыбы, — сказала я. — Только кораллы.

— Ну вы всё равно блёснам на глаза не попадайтесь, — попросил рыбак. — У них… Достаточно специфическое настроение во время охотничьих заездов. Им пыль азарта тревожит ноздри и застилает глаза, и они становятся жадными до смерти.

— Дикая охота, — кивнула я. — Наслышана.

— Да-да… Могут убить из томного интереса, а потом сказать, что приняли вас за дельфина…

Учитывая, что у нас был Мокки, разыскиваемый соотечественниками, мы бы и так не стали нарываться, но сообщение об охотниках было не лишним.

Вообще, официально Дикая охота считается церемониальным праздником подводного мира: когда владычица и ее двор выезжают на своих черных конях эх-ушкье и галопом проносятся по Шепчущему морю, взбивая воду в пену и оставляя позади клубы песка, хохота и причудливой музыки. Но мы, ближайшие соседи блёснов, знаем, что на самом деле в течение года проходит много тайных, зато истинных Охот.

Средневековая дичь отлетевшей знати: когда всадники действительно разят направо и налево, а жемчужная пудра, вдыхаемая ими из специальных амулетов, превращает цивилизованных людей в охочих до крови монстров.

Правильно Мокки говорил: рамбловцы на всю голову отшибленные. Может потому, что и впрямь обычно вынуждены двигаться медленно и чинно: душа требует безумства в перерывах. Может потому, что, почти не снимая, носят придонные маски — наверное, у всех испортится характер, если лицо все время укрыто магической массой с длинными трубками, которую ты снимаешь, заменяя на Эликсир Дыхания, только изредка — для важных церемоний, похорон и любви.

— Кстати, про возможность встретить блёснов. Может, мы просто нырнем без тебя, Бакоа? — предложил Тилвас вечером, когда мы ужинали в плавучей таверне «Луна и хлеб».

— Нет. Без тебя, — отозвался вор, остервенело кроша батон белого хлеба за борт.

— Обожаю твои контраргументы. Точнее, их отсутствие, — вздохнул артефактор, подливая мне еще знаменитого черного вина восточных регионов.

Оно было очень терпким, элегантно-пьянящим и, по слухам, предсказывало судьбу. Я покачивала стеклянный кубок из темно-гранатового стекла так и эдак, но антрацитовая мгла внутри только поблескивала и плескала, не показывая никаких картинок.

Может быть, это к лучшему. А может, это мне не стоит нырять.

— Я серьезно. Ты остаешься на суше, аристократишка, — пожал острыми плечами вор.

— С чего бы это?

— А нахрена ты нам там нужен? — лучисто улыбнулся Мокки.

Мои брови полезли наверх, Тилвас изумленно фыркнул.

— Мы с Джерри сработанная пара, а от тебя до сих пор проблем больше, чем пользы, — изволил развернуть свою мысль вор. — К тому же, если там все-таки будет Дикая охота, и мы все-таки с ней столкнемся, Джерри я выторгую. А тебя уже ничто не спасет.

— Офигеть, так это что, забота? — восхитился Тилвас.

— Это логика, придурок.

— Слушай, Мокки, мне надоело слышать, что я придурок.

— Ну поплачь, я не знаю.

— Так, парни, я все решила: я ныряю одна, — меж тем объявила я, глядя на вора. Сегодня он был еще более нервным. Срыв близок.

— С какой это радости? — хором возмутились мои спутники.

— С той, что со своей тенью я еще сработаннее, чем с Бакоа, — я отмахнулась. — Как я понимаю, Мокки, выторговывать меня ты будешь своей головой, если что. И это категорически не принимается. Ну а Тилвас — ни в какие рамки не вписывающаяся беда, что есть то есть, — я высунула язык в ответ на возмущенную рожу артефактора.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я обсчитался. Вас тут двое — придурков, — после паузы резюмировал Бакоа и, не размениваясь по мелочам, вышвырнул за борт весь батон разом.

Какая-то рыба получила по кумполу.

— Никуда я тебя не отпущу, — раздельно и внятно сказал мне Мокки.