Элия нахмурила брови.

— Я… я не помню.

— О твоем страхе перед Моандером, — сказал Дракон.

Элия смущенно опустила глаза. Она поняла, что этот транс песни души объясняет другие ее проблемы.

— Должно быть, вот почему я пела по-другому песни Безымянного. Я превращала их в песни души.

— Очень похоже, — согласился Дракон.

— Дракон, если ты знал, что случилось, почему ты не попытался сказать мне, что происходит? — спросила его Элия.

— Я начал подозревать только этой ночью, — сказал Дракон, — когда ты запела по-сауриальски. По крайней мере, ты пыталась петь, но в твоих словах не было чувства, поскольку ты не издавала запахов. Только сейчас, когда ты пела, стало очевидно, что это песня души.

— Может кто-нибудь объяснить мне, что происходит? — потребовал Брек, до предела раздраженный тем, что не мог понимать разговор Элии и сауриалов.

Элия объяснила ему все, что только что рассказали ей Грифт и Дракон.

— Итак, — в завершение сказала она, пристально глядя на Зару и Акабара, — все-таки, я была права. Я знала, что пела песни не правильно вовсе не из-за богов.

— На самом деле, — сказал Дракон, — наш народ верит, что песнь души это подарок богов.

Элия не побеспокоилась о том, чтобы перевести поправку паладина, — Ты сказал, что я пела о планах Моандера. А что я пела? Я не помню.

Грифт процитировал первый куплет песни Элии.

— «Мы готовы для семени. Где семя? Найдите семя. Принесите семя».

— Какое семя? — спросила Элия.

— Мы не знаем, — сказал Грифт. — Очевидно, это что-то, что очень нужно Моандеру, и он надеется, что Безымянный принесет это ему. Второй куплет твой песни гласит: «Безымянный найден. Безымянный должен присоединиться к нам.

Безымянный найдет семя Безымянный принесет семя».

— А потом ты закричала, — перебил Дракон.

— Да! — воскликнула Элия, внезапно вспомнив, что заставило ее закричать от страха. — Безымянному угрожает огромная опасность! Мы должны найти его, пока не поздно! Моандер пытается превратить его в одного из своих слуг!

* * *

Оливия ворочалась во сне. Одно неудобное положение сменялось другим.

Где-то высоко над головой громко зачирикали птицы. Оливия наполовину проснулась, но какая-то часть ее сознания напомнила, что она не хочет просыпаться, поэтому она закрыла глаза и попыталась не обращать внимания на птиц. Луч солнца ударил ей в лицо. Оливия натянула на глаза капюшон. После этого заурчало в ее желудке.

— Черт! — проворчала хафлинг. Она со злостью посмотрела на дразнивший своей недоступностью колодец над головой. Если бы только он был ближе к стене, они смогли бы убежать. У нее был опыт в лазании по стенам. К несчастью, она не могла висеть на потолке, а колодец был в середине потолка. Она села и потерла глаза.

— Дурацкий колодец! — пробормотала она, роясь в своем рюкзаке.

Фруктов не осталось. Они с Путеводцем прикончили их прошлой ночью.

Порывшись на дне рюкзака, она нашла три высохших рулета. Оставив два барду, она взяла себе один и стала медленно обгрызать его, изучая вырытое Путеводцем за прошлую ночь.

Бард вскарабкался до верха стены коридора, где начал копать грязь и колотить по камню сломанной лопаткой Оливии, пока не проделал в потолке вторую шахту. Она была всего четыре фута глубиной. Наконец он усталый и недовольный слез вниз. В свете утра Оливия решила, что шахта старого колодца по крайней мере пятьдесят футов высотой. Она прикинула, что человеку и хафлингу понадобится примерно неделя на то, чтобы прокопать это по прямой. Путеводец пытался копать под углом к шахте колодца, надеясь соединить их, чтобы остаток пути они смогли проделать по колодцу. Поскольку колодец был в двадцати футах от шахты Путеводца, на то, чтобы прокопаться потребуется только несколько дней… дней без еды и воды.

Оливия осторожно подошла к углу, где спал Путеводец. Он спал как убитый, тихо и спокойно. Во сне сила его голоса и одухотворенность его лица не были заметны, и он казался гораздо старше. Некогда он был хозяином разрушенного ныне замка где-то над ним, внушал уважение равным себе, его ученики поклонялись ему.

Теперь он лежал, как труп, заживо погребенный собственным волшебным рогом.

Оливия тщательно осмотрела его лицо и руки. Не было и признаков растительности на его ушах или запястьях. На его коже не было даже пятнышка зелени. Возможно, Путеводец был прав, и одежда защитила его от того, что вылетело из репейника.

Что-то застучало в проходе позади Оливии. Выхватив кинжал, хафлинг обернулась. С вершины кучи грязи, образовавшейся, когда Оливия обрушила потолок, катились камешки. Что-то прокапывалось сквозь кучу.

Оливия опустилась на колени около барда и стала отчаянно трясти его за плечи.

— Путеводец! — захныкала она.

Тот застонал и непонимающе посмотрел на нее.

— Иди прочь, — пробормотал он.

— Путеводец, что-то пытается прокопаться сквозь завал! — с тревогой прошептала Оливия.

Бард сел и потянулся за мечом Оливии, который он использовал вместо кинжала.

С кучи упал большой камень, и покрытой грязью щупальце толщиной с руку Оливии протиснулось в отверстие. Оно поднялось, как разъяренная змея, и они смогли увидеть рот на его конце — безгубую пасть, полную рядов острых зубов. До этого Оливия видела подобную поросль на теле Моандера в Королевствах.

— Безымянный, — позвал рот. Он говорил все тем же высоким скрипучим голосом Ксарана.

Путеводец поднялся на ноги и осторожно подошел к отростку.

— Это ты, Ксаран? — спросил он, остановившись в нескольких футах от рта.

Отросток изогнулся, повернув рот в сторону Барда.

— Ты согласишься на предложение Моандера, хочешь ты или нет. Это только вопрос времени.

— Ты ошибаешься, — резко ответил Путеводец. — Моандер пытался совратить мою певицу. Я никогда не буду иметь дела с Несущим Тьму.

— В свое время ты вернешь свою драгоценную певицу Моандеру, — сказал рот.

— Иди к черту! — рявкнул Путеводец.

Он махнул мечом Оливии и отхватил рот на конце отростка. Отросток обернулся вокруг его правой руки. Путеводец попытался оторвать его свободной рукой, но из отростка появились щупальца и связали его руки у запястья.

Прыгнув вперед, Оливия ударила кинжалом по отростку в том месте, где он вылезал из кучи камней. Оставшаяся часть скрылась за завалом. Отростки вокруг рук Путеводца ослабли, но бард смог освободиться от них только с помощью Оливии.

— Ну, это радует, — сказал Путеводец.