— Ещё секунда, и инспектор решит, что вам есть что скрывать, — заметил граф, удивлённый моей медлительностью.

— Прошу прощения.

Я поспешила прочь, чтобы исполнить поручение.

— И возвращайтесь поскорее, будете первой допрашиваемой, — кинул вдогонку граф.

— Не стоит так пугать юную леди. Едва ли этот термин уместен, — донёсся до меня голос мистера Лоусона.

Я нашла миссис Меррит и всё ей передала, а потом поднялась в библиотеку. Я была уверена, что инспектор приехал сюда из-за случая с леди Фабианой.

Когда я вошла, то обнаружила графа развалившимся в кресле с сигарой в одной руке и бокалом бренди в другой. Инспектор на его фоне выглядел очень собранным и обрадовался принесённому мной чаю.

— Наконец-то! Чудо, что мы не успели отойти в мир иной в ожидании вас, — раздражённо заметил граф и хлебнул из бокала. — Вы уверены, что предпочитаете пойло божьих одуванчиков? — последнее относилось уже к инспектору — тот как раз потянулся губами к чаю.

Мистер Лоусон пожал плечами и спокойно отхлебнул.

— Вполне.

— Ах да, служба и прочая скука.

Граф выпустил в сторону несколько пухлых колечек и стряхнул пепел в вазу семнадцатого века.

— И к тому же, мы ещё не закончили с вами, граф. Но перед тем, как мы продолжим, я бы хотел ввести мисс…

— Кармель.

— …мисс Кармель в курс дела, — повернулся ко мне инспектор.

Я уже знала, что он собирается мне сказать, но перебивать не стала.

— Два последних дня у вас гостила компания молодых людей из города, с которыми вы лично общались. Поэтому для вас может стать ударом весть о том, что…

Граф закатил глаза от столь долгого вступления.

— Дрейк покончил с собой, — докончил он и беззаботно отхлебнул ещё бренди.

— Что? Как?

У меня перед глазами всё поплыло. Инспектор подался вперёд, чтобы поддержать меня, и бросил на графа неприязненный взгляд.

— Был убит, — поправил он.

— Со мной всё в порядке, — заверила я, отстраняясь, — просто эта печальная весть пришла так… неожиданно.

— Да, носатая выкашивает всех без разбора, — философски заметил граф, — и лучших и худших. Но я по-прежнему придерживаюсь версии самоубийства.

— Я рассматриваю самые разные, но этой среди них нет, — заметил инспектор.

— Неужели? — хмыкнул граф. — И почему же?

Кенрик Мортленд никогда не отличался щепетильностью в отношении правил приличия, но тут он, похоже, поставил себе цель раздражить инспектора. И это ему отлично удавалось.

— Потому что есть способы попроще, чем затолкать себе в глотку стремена, — резонно заметил инспектор. — Тем более так глубоко… ох, простите.

Мне стало действительно дурно, и на этот раз я не отказалась от его помощи. Он усадил меня в кресло и снова обернулся к графу.

— Итак, где вы были этой ночью?

— У себя в комнате. Мирно спал в кроватке сном младенца, — бесстыже заявил граф.

— То есть вы не были… — инспектор бросил на меня быстрый взгляд, — с графиней?

— Ну, не при юной же леди! — делано ужаснулся хозяин замка и тут же добавил: — Конечно, был. А после, вымотанный, но с чувством выполненного долга, дополз до своей комнаты и заснул сном младенца.

Я не знала, куда деваться от неловкости. Инспектор хмурился, а граф скалился. Впрочем, как мне показалось, несмотря на нарочито развязный тон, он тоже не слишком веселился.

— Ах да, несчастье с вашей женой, — будто бы только что вспомнил инспектор. — Два столь неприятных происшествия подряд. Столь близких по времени и месту, что…

— …похоже на совпадение?

— Не похоже на совпадение, — отрезал инспектор.

— Не вижу тут связи. Моя супруга всего лишь случайно поранилась.

Я вспомнила порез, больше смахивающий на трещину в стене. Почему граф не хочет, чтобы инспектор расследовал это нападение? Приходившие в голову объяснения были одно хуже другого. По первому получалось, что Кенрик Мортленд ранил жену из-за мистера Дрейка, по второму — что он убил мистера Дрейка из-за жены, а по третьему — что он ранил жену, после чего убил мистера Дрейка.

— И, вместо того чтобы остаться с пострадавшей супругой, вы уехали в город?

— Вы же знаете, как надоедает женская трескотня, — отмахнулся граф. — Представьте, что было бы из-за царапины.

— Царапины? — приподнял брови мистер Лоусон. — Я слышал, графиня даже говорить не может.

— Никто не умеет молчать так громко, как Фабиана.

— Вы сказали, что она поранилась. Как это произошло?

— Моя жена увлекается детской благотворительностью. Она шила распашонки для мелких засранцев из работного дома… или из Африки — сейчас уже не вспомню.

— На рассвете?

— У моей жены большое сердце.

— Да, я об этом слышал, — сдержанно заметил инспектор.

Я недоумевала. Зачем было так злить мистера Лоусона? Впрочем, граф относился к категории людей, которые не только не скрывают раздражения, но ещё и стремятся передать его окружающим.

После этого разговор обратился ко мне. Хозяин замка не стал дожидаться окончания беседы и нетерпеливо поднялся.

— А сейчас прошу меня извинить.

— Вы не останетесь? — инспектор поднял голову от блокнота.

— Мне нужно проведать супругу, — коротко сообщил тот. — К тому же так вы не сможете обвинить меня в чревовещании и давлении на слуг.

Он тотчас вышел, а я честно ответила на все поставленные вопросы. К счастью, тех, на которые я не смогла бы ответить честно, инспектор не задал, и вскоре меня отпустили, попросив пригласить следующего.

За дверью толпилось всего человек пять прислуги. Похоже, миссис Меррит решила приглашать их небольшими группами во избежание столпотворения. Сама она сейчас напоминала регулировщика и, надо сказать, весьма ловко управлялась со своими обязанностями.

Сегодня всё шло кувырком. Тем не менее обеденный гонг прозвучал вовремя: я слышала его, пока была у инспектора. Освободившись, я спустилась вниз, но к тому времени обед уже убрали — с распорядком в Ашеррадене строго. Я наскоро перекусила сэндвичем с тунцом и кукурузой и решила вновь проведать мистера Фарроуча, в надежде, что ему стало лучше и я смогу завершить расспросы.

По дороге я думала о мистере Дрейке. Мне было жаль его. Он не был похож на самого благонравного господина, но никак не заслуживал такой жестокой смерти.

— Знаю, что вы велели не приходить, но иначе вы рискуете умереть с голоду, — начала я, открывая дверь подносом, но тут же осеклась.